Шанс для злодейки

Я не вижу ни искр, ни разрядов. Только чувствую, как неуверенное, прерывистое течение магии пробирается в глубь остывающего тела. Мне не хватит ни сил, ни умений, чтобы сделать для него то, что он сделал для меня.

Поэтому я собираю всю свою волю в единственном желании.

И сердце под моими руками откликается на него.

Удар — пауза.

Я не верю ему, не бросаю. Продолжаю давить неподатливую энергию. Вложи я столько усилий в молнии, они бы испепелили всех вокруг.

Ещё удар. И ещё. Робкий, неохотный, но ощутимый. Я боюсь отнять руки и всё испортить, задерживаю дыхание и собираю все крохи, что могу отыскать в себе. В последнем усилии проталкиваю их — и тогда уже отстраняюсь.

По мне словно катком проехали. Плечи повисли, я с трудом умудряюсь сидеть, но держу ладонь, пока не убеждаюсь, что биение сердца хоть и медленное, но ровное.

Раз в две секунды. Далековато от нормы, в сознание он так просто не придёт. Но хотя бы останется жив.

Рука бессильно сползает, вместо радости приходит блаженное опустошение. Я поднимаю голову и напарываюсь на недоверчивые взгляды. Малость обидно, но скепсис понятен. Как же странно всё должно выглядеть для них: герцогиня с перекошенным лицом бросается к телу, рвёт на нём одежду, а потом с ярчайшим превозмоганием на лице с минуту трогает мужскую грудь.

Ей-богу, я бы рассмеялась, но даже для этого слишком устала.

Тяжело опираясь на колено, я с кряхтением встала, чувствуя себя лет на сто. Придворный медик, демонстративно оправив воротник-стойку, склонился пощупать пульс — и тут же развернулся ко мне:

— Как это возможно?!

Можно сказать то, за что я потом буду долго краснеть. «Это просто моя работа», например. Вместо этого я лишь кивнула ему:

— Теперь ваша очередь. Позаботьтесь о нём, пожалуйста.

Несмотря на усталость и заторможенность, я не смогла просто стоять на месте и смотреть на чужую суету. Отвернулась в сторону, перешагнула брошенные кем-то перчатки. Короткая передышка перед тем, как слуха достигли стоны раненных. Несколько гвардейцев, придворные в перепачканных кровью одежде. Тело, укрытое роскошной горностаевой мантией. Вот и пригодилась, подумала я невпопад. Среди погибших были знакомые лица, при виде каждого желудок стискивала ледяная рука. Фрейлина королевы, что не осталась с принцессой Самирой, потому что не хотела надолго расставаться с детьми. Второй советник, с которым я так и не успела познакомиться, в посмертии похожий на восковую куклу. Веснушчатый лакей отца, которому вечно от него доставалось…

Самого отца я не увидела среди живых, и потому каждое мгновение ожидала найти среди мёртвых. Но скорбный ряд кончился сваленными с куда меньшим почтением нападавшими.

— Мы не нашли его светлость, миледи, — ответил на мой вопрос герцог Вулверик. Его капитанская борода не пострадал в стычке, а вот рука покоилась на перевязи. Несмотря на пережитый испуг, он явно гордился своим ранением и оживлённо сверкал глазами. — Не хочу вас расстраивать, но и обнадёживать было бы подло.

— Весьма любезно с вашей стороны… Не досчитались только его?

— Ещё трёх титулованных придворных. Эти негодяи, увидев, что преимущество не на их стороне, трусливо разбежались. — Он скривился и шевельнул носком ботинка ногу трупа. — Полагаю, они могли похитить заложников, чтобы позже стребовать выкуп.

— Через пару дней они будут предлагать доплату, лишь бы его забрали.

Герцог крякнул:

— Что же, ваша правда. Характер у лорда Вилфорта не сахарный. Редкое собрание Совета проходило без того, чтобы он с кем-нибудь не сцепился. Человек, не терпящий ни малейшей критики, да-с. Но всегда знает, чего хочет.

Платки, повязанные на нижнюю часть лица, однотипная поношенная одежда, в которой удобно пробираться через лес. Крошечная деталь привлекла внимание — мазок алой краски у каждого на воротнике, как будто случайный.

— Думаете, они явились только за этим? — спросила я.

— Скорее всего. Низкие люди, готовые за пару монет перегрызть глотку, — герцог отшагнул в сторону, словно боялся запачкаться. — Не погнушались даже дамскими шляпками, представьте себе. Эта дорога и в прошлом была довольно проблемной, иногда страдали сборщики налогов. Но нападение на королевский кортеж… Вопиющая наглость. Жаль, что никого из этого отребья не удалось взять живьём.

Мне не понравилась хищная ухмылка, с которой он это произнёс.

Часть лошадей разбежалась, пара карет оказалась слишком разбита, чтобы продолжать путь, ещё на трёх спешно меняли треснувшие колёса. В воздухе стоял сладковатый металлический запах, от которого подташнивало. Накрапывал мелкий дождь, не способный прибить его к земле, сырость противно лезла за шиворот, повисала на волосах водяной пылью. Я нашарила в кармане платок и сколько ни тёрла лицо, всё равно казалось, что на нём что-то есть. Лоб саднил, но кровь уже не текла, отходила засохшими хлопьями.