Шанс для злодейки

— Пусти! — Я рычу ему в лицо, злые слёзы катятся из глаз. — Не нужно мне ничего от тебя, мразь. Это моё дело! А жена всё равно однажды узнает, какой ты урод на самом деле!

Я вырываю руку и бью его в грудь. Это даже не удар, больше шлепок — никогда не была сильной.

Его лицо искажает судорога.

Я не вижу в нём ничего знакомого, ничего человеческого.

— Это ты виновата, — страшным шёпотом говорит это существо. — Я не хотел. Это ты меня вынудила. У меня нет другого выхода.

Удар по лицу застигает врасплох. От следующего взрывается болью живот. Внутренности впились в позвоночник, их выворачивает наизнанку, я пытаюсь вдохнуть, но тело не подчиняется больше. Слепой животный ужас застилает глаза. В колени врезается кафель пола, я падаю на бок и корчусь. Хриплю, как животное. «Спасите меня, кто-нибудь, помогите!», — я кричу во вселенную, разрывается мозг, но той всё равно.

Он заносит надо мной ногу. Медленно, с оттяжкой.

— Это ты виновата, — слышу я приговор.

Пытаюсь прикрыть руками живот, но всё бесполезно, всё безнадёжно.

Никто не спасёт. Никто не придёт.

Новая боль обрушивается на меня и вырубает свет.

Когда я прихожу в себя на грязном полу, никого рядом нет. Больно моргать, правое веко едва шевелится. Я касаюсь его: тугая подушка, пульсирующая боль отдаёт в пальцы. Затаившись, вслушиваюсь. Вздрагиваю, страшась уловить шаги. В квартире тихо, из открытого окна слышны звуки машин. В полосах солнечного света танцуют пылинки.

Мир живёт своей жизнью.

А я — омертвела.

Даже боль доносится откуда-то издалека, словно всё не со мной.

Здесь нельзя оставаться, эта квартира — капкан. Я кое-как спускаюсь по лестнице, иду по длинной оживлённой улице, не разбирая дороги. Люди врезаются в меня, словно в невидимку. А когда замечают, спешат отойти подальше. Должно быть, принимают за алкашку или бомжиху, подравшуюся за место у бака, ведь приличным людям не разбивают лица. Мне всё равно.

Июльское солнце изливается на асфальт, дрожит нагретый воздух, буйствует зелень, припудренная городской пылью. Из-за стеклянных витрин смотрят безликие манекены. Я могу встать рядом с ними и не будет никакой разницы.

Абсолютная пустота поглощает меня, высасывает до последней капли. Она не боль, и не страх, она гораздо больше и не знает жалости. Всё, во что я верила, всё, о чём мечтала, рассыпалось прахом и стало ничем.

Заберите меня отсюда. Из этого искалеченного тела, ставшего могилой.

Поворот в переулок. Здесь почти нет людей, горбится тротуар под ногами. Я бреду вдоль стены, чтобы не упасть. Пальцы скользят по шершавой кладке стен — и это единственное, что я чувствую. Впереди жёлтая лента, обходить которую нет никаких сил, я поднимаю её и иду напрямик. Здание старое, кирпичи крошатся от одного взгляда на них. Мои руки в рыжих глиняных крошках, неприятные и сухие. Скрипит что-то над головой. Я цепляю промоченный дождями лист и бездумно читаю начало: «Осторожно, авари…»

Поздно.

Металлу, который годами съедала ржавчина, пришёл час сломаться. Я успеваю лишь услышать крик позади и вдохнуть облако пыли.

А следующее, что вижу — незнакомая комната, край одеяла. Шёлковые обои цвета васильков и высокий юноша с мрачным лицом, похожий на птицу. Ток прохладного воздуха окатывает с головы до ног.

Я вздрагиваю. Лицо расплывается, щупальца обвивают, стискивают грудную клетку, пролезают под рёбра, тело горит в лихорадке. Я отрываю их от себя, как пиявок, отшвыриваю и топчу, размётываю в клочья.

У прошлого больше нет власти надо мной. Оно там, позади. Гадюка без зубов, не способная причинить вред. Я сильнее него, потому что могу выдержать.

Прохладный ветерок приносит успокоение, остужает разгорячённую кожу. Откуда он здесь? Он реальнее, чем я сама. Подхватывает ставшее легче пуха тело и несёт наверх, где среди танцующих длинных теней наконец-то забрезжил свет. Всё быстрее и быстрее, ветер свистит в ушах, свет надвигается и становится таким ярким, что больно глазам.

Я жмурюсь в предчувствии столкновения.

И распахиваю глаза, когда мир обрушивается всем весом, сотней звуков и ощущений за раз. Я таращусь, ошалевшая, оглушённая, хватаюсь за чьи-то руки, прижатые к моему животу, захлёбываюсь дыханием, и воздух — настоящий, напоённый запахами леса, воздух, — наполняет грудь. Надо мной паутинки ветвей расчертили предгрозовое небо и висит кусочек колёсного обода.

«Почему карета на боку?» — удивляюсь я про себя и тут же вспоминаю.

— Очнулась! — восклицает кто-то сбоку. Кажется, это голос Эдельгара.

Чтобы убедиться, нужно повернуть голову, но она весит больше, чем весь земной шар. Я жду, что боль от раны вот-вот ударит копьём, но вместо этого по телу приятно растекается энергия.

Тогда я перевожу взгляд вниз. Мессир Вальде возле меня, прямо на голой земле. Длинные белые волосы закрывают его лицо, я хочу отвести их, но руки как тряпочные, еле шевелятся. От его ладоней, сложенных накрест, расходятся волны магической силы, настолько мощной, что их серебристый свет проступает в реальности. Я никогда такого не видела, никогда такого не чувствовала.