Шанс для злодейки

Осторожно, чтобы не заметили снаружи, я приглядываюсь сквозь заднее окно. Кажется, основной бой сместился вперёд, гвардейцы отбросили нападающих. Но лезть через верх всё равно кажется плохой идеей. Я обматываю кулак полой плаща и разбиваю окно, обламываю острые края. Платье всё равно цепляется, тянет подол. Некогда возиться, я просто дёргаю и ткань рвётся.

Эдельгар вылезает следом. Мы прячемся за каретой и переводим дух, прижимаясь спиной к покрытому коркой грязи дну. Его парадный камзол вымазан кровью, сочится глубокий порез на щеке. По моему лбу что-то течёт, и я просто смахиваю рукавом, чтобы не залило глаза. Пальцы колет от впившихся мелких осколков.

— Ты цел? — спрашиваю я тихонько.

— А ты?

Он нашаривает парадную рапиру у пояса и отцепляет. Позолоченная гарда с камнями не отменяет того факта, что это настоящее боевое оружие. И пользоваться он им умеет, видела пару раз. Я перехватываю его руку и стискиваю пальцы так, что ему наверняка больно:

— Куда?!

— Я не могу отсиживаться здесь, пока мои люди гибнут!

— Заткнись, ради бога, — шиплю я. — Если стрела прилетит тебе в голову, их жертвы станут напрасными. Так что сиди тихо и не высовывайся.

Вряд ли хоть кто-нибудь в его жизни говорил с принцем в таком тоне.

Не до вежливости. Меня трясло до самых кончиков пальцев, но даже кромешный ужас не дал забыть, зачем я здесь. Пока Эдельгар со мной, у него больше шансов выжить.

В нескольких шагах от нас слышны сдавленные рыдания. Я мысленно призываю этого человека зажать рот и обращаюсь в слух самой кожей, фиксируя каждый звук.

Хрупает ветка.

Ещё одна, рядом.

Я осторожно подбираю ноги, перекатываюсь на подошвы так, чтобы не высунуться из-за кареты. Руку саднит, когда я опираюсь на землю, впиваются кусочки коры и шишек. Сила с готовностью отзывается на зов, сторожевой пёс, что готов сорваться с поводка. Она пронизывает моё тело и потрескивает на кончиках пальцев.

Теперь я уверена, что слышу шаги. Человек ступает мягко, как лесной кот, осторожничает. Будь у нас больше форы, можно было бы метнуться в лес, между деревьями проще уйти от стрелы.

Но форы не было.

Неровное дыхание, шелест одежды. С одной стороны или с обеих? Не разобрать. Звучит тихий свист, похожий на птичий, но ни одной птицы здесь нет. Я сжимаюсь пружиной, вся, до последней клетки, собирая импульс.

И когда он показывается из-за кареты, бросаюсь наперерез! Меня с чудовищной силой бьёт в живот, но я успеваю схватить голову напавшего и направить разряд прямо в неё. Сила хлещет через меня, содрогается тело в конвульсиях. Скрытое полумаской лицо обмякает, белки глаз мелькают между веками. Я разжимаю руки, и мужчина безвольно падает. От его чёрной куртки поднимается дым, вонь палёного волоса. Свистит клинок за спиной — Эдельгар успевает сразить мечника, зашедшего справа.

Я вижу, как гранёный конец рапиры пронзает грудь, как в отчаянии хватается за лезвие тот, кто сам шёл убивать. И только тогда меня настигает боль. Резкая, как пинок, она складывает пополам и копьём пронзает всё тело насквозь. Огненная волна от всаженной стрелы докатывается до затылка, расплавляет ноги в мягкое масло. Я оседаю на землю и от страха не могу даже закричать, голос рыбьими костями встаёт поперёк горла. Сердце ломает рёбра, рвётся наружу, отчаянное, живое. Нет ничего прекраснее жизни, ничего, что сравнится с ней! Я не хочу умирать, не хочу, не хочу!..

Последнее, что я вижу, а может, хочу видеть — всадник на вороном коне. Он мчится во весь опор, земля летит из-под копыт, клочья пены срываются с конского бока. Но всё-таки слишком медленно, чтобы успеть до того, как я упаду во тьму…

Глава 55

Скрипнула и открылась дверь, которую я хотела вечность держать запертой.

Потянулись скользкие щупальца, сотканные из самой тьмы. Они жаждут меня, приникают влажными отростками, угольный дым клубится и вьётся вокруг.

«Мы всегда будем с тобой. Мы и есть ты».

У мужчины, что стоит напротив, большие голубые глаза. Мне нравится, как они блестят, когда он счастлив, как становятся почти бирюзовыми в минуты удовольствия.

Сейчас он злится.