Шанс. Книга 4

– Опять ты заблуждаешься или передергиваешь, – устало ответил я. – Мы с Германией заключили Пакт о ненападении, как до нас сделали многие европейские государства, при этом мы отказались участвовать совместно в агрессии и ввели свои войска на территории бывшей Белоруссии и Украины, которые отошли к вам по результатам советско-польской войны и только для защиты местного населения. Просто вернули свои территории. И ввели мы войска тогда, когда в Польше уже не было законного правительства – на тот момент оно сбежало от немцев в Лондон и Польского государства уже не существовало.

– Мы не хотим жить при вашем режиме. Я знаю желания поляков! У меня много знакомых, – убежденно заявил гость. – Зачем вы лезете к нам, решая, как нам жить?

– Зачем ты отвечаешь за всех? – удивился я. – Нельзя судить о стране и его народе по отдельным его представителям, зачастую негативным. Все слышали анекдот? – оглядел присутствующих и рассказал: «Когда хохол родился, еврей заплакал».

Вокруг хохотнули, а я продолжил:

– Я слышал также анекдотичную историю про поляка. Было это при освобождении Польши. Остановился на постой у польской семьи наш интендант. Сидит вечером с хозяином и выпивает. Потом достает два отреза шинельного сукна и предлагает поляку:

– Один отрез можешь забрать себе, если приведешь мне женщину, которая согласится провести со мной ночь и тогда второй отрез отдам ей.

Поляк подумал, привел жену и потянулся за вторым отрезом.

Некоторые ребята засмеялись, а иностранный гость со злостью втянул воздух и у него сжались кулаки.

– Со мной драться нежелательно и опасно, – спокойно предупредил я его. – Я повторяю, что нельзя судить о народе по отдельным его представителям, как и говорить от имени всех, а подчиненность и зависимость государств – это историческая закономерность, – пожал я плечами. – После второй мировой войны сложилось два центра силы – Советский Союз и США, а остальным странам приходится выбирать, кто с кем. Чтобы стать независимыми, необходимо предложить остальным странам то, чего у них нет и заинтересовать в своей независимости.

– Какая закономерность? – возмутился Болеслав. – Мы хотим быть свободными, но вы тут же введете танки, как в Венгрию или Чехословакию! Так?

– Возможно, – огласился я. – Я не могу отвечать за решения руководства своей страны, но в союзе с социалистическими странами мы и вы сильнее. В этом я уверен.

– Не получится вам быть свободными и независимыми, – подумав, я отрицательно мотнул головой. – Будете плясать под дудку США и международных корпораций, не имея собственного мнения, а ваши желания никого не будут волновать, но если такое случится, то будете жалеть, вспоминая жизнь при народной власти и дружеском Советском Союзе.

– Не нужна нам ваша дружба! – с негодованием воскликнул поляк, вскочил и выбежал из комнаты.

Все удивленно молчали и смотрели на захлопнувшуюся дверь.

– С гонором парень! – отметил Женька.

– Ага, со шляхетским, – хохотнул Стас, завсегдатай всех подобных мероприятий.

– Мы же к ним нормально относимся. Почему они так ?.. – удивился Виталий, студент из соседней комнаты.

– Кто его привел? – поинтересовался Вовка из параллельной группы у одного из гостей. – Никогда бы не подумал, что кто-то из братской страны может так плохо о нас думать, – признался он. – Мы им помогаем, а они….

– В пи…ду эту политику! Давайте выпьем! Чего сидим? – пробасил третьекурсник. – А пшеков больше не приводить! – заключил. – Превратили общагу в дискуссионный клуб, только вечер испортили, – проворчал и неодобрительно покосился на меня.

– Откуда ты это знаешь? – поинтересовался потом Женька.

– Читал, интересовался, знакомые ездили по турпутевке, рассказывали и тоже тогда удивился, что многие в народной Польше заражены русофобией, – ответил другу.

– Где это можно прочитать? – спросил он.

– Тебе мало литературы? – ехидно улыбнулся я. – Даже в трудах Ленина или Энгельса можно найти про отношение поляков к русским.

На мои слова Женька поморщился. Всех достали эти труды классиков. Я уже исписал целую общую тетрадь, конспектируя их работы. Тут же вспомнил анекдот о чукче, который ездил на партийную конференцию:

«Возвращается чукча с партконференции в стойбище и рассказывает:

– Оказывается, что Карл Маркс и Фридрих Энгельс не муж и жена, а четыре разных человека».

Рассказывать другу анекдот не стал, хоть и был в нем уверен. Женька прямой, честный и «стучать» не станет.

Последствия.

Я не придал значения спонтанно произошедшему спору. Недалекий и слабо знающий историю поляк бубнил заложенные ему кем-то догмы, не удосужившись почитать другие источники информации, проверить факты или критически осмыслить, прежде чем обвинять во всем Россию и русских. Вот меня и возмутило его дремучее невежество. Вроде никого не должно заинтересовать мои высказывания, ведь я ничего антисоветского или недопустимо не говорил. Просто аргументированно поставил заносчивого пшека на место. Однако я ошибался.