Шанс. Книга 4

Все же на гражданке комфортнее и удобнее жить. Не приходится спать в самых неподходящих для этого условиях – на земле, на снегу, на полу или бетоне, где вместо матраса тонкая плащ-платка или прорезиненный ОЗК, вместо подушки – вещмешок, а одеяло заменяет собственная шинель, и есть то, что дадут. Любая студенческая копеечная еда покажется деликатесом по сравнению с тем многолетним салом, которым не раз приходилось давиться в период учебы и службы.

После сдачи Суслова в кладовку (вот бы так просто можно было избавиться от живого!) вышел на улицу, ожидая Гульку, так как договаривались встретиться с ней возле моего института, а потом идти гулять по праздничному Ленинграду.

Из толпы студентов вывернулся радостный Санька Цветков и бросился ко мне:

– Серега! Пойдем к нам в общагу! Я сегодня пригласил своего знакомого иностранца. Пусть посмотрит, как простые советские студены гуляют.

Опять иностранец! – мысленно поморщился я.

Санька доверительно склонился ко мне и вполголоса сообщил:

– Через него можно любые импортные шмотки достать! Во, гляди, настоящие «Лэвисы» и недорого, – с гордостью похвастался новыми джинсами.

Я еще не забыл, чем закончилась моя встреча с поляком, хотя после беседы с комитетчиком осторожно поспрашивал ребят и у многих оказались в знакомцах иностранцы не только из соседней Финляндии, которые ездили в Ленинград ради дешевой водки или братских социалистических стран, но и капиталистических.

Иностранцев в Ленинграде было полно – не только туристов, а студентов, курсантов, рабочих, ученых и они ходили в те же кафе, на танцы, столовые, бассейны, спортзалы, отдыхали в парках и гуляли по улицам. Ничего не обычного наши люди не видели в том, что знали кого-то из-за рубежа, если тот прилично говорил на русском языке и был нормальным человеком.

Все же идти с Цветковым мне не хотелось, так как вот именно эта встреча была похожа на провокацию, ведь я подозревал однокурсника в работе на КГБ.

– Мне не нужны шмотки, не пойду, – отказался я. – Договорились с подругой встретиться, – пояснил, вглядываясь в толпу прохожих на тротуаре и заулыбался, заметив знакомую гриву черных волос, любимое лицо с лучащимися глазами и обаятельной улыбкой.

Гулька подскочила, поцеловала меня и приветливо бросила Сане:

– Привет.

Уже все мои знакомые знали, что она моя подруга – знакомил еще в прошлом году на студенческих вечерах и других мероприятиях в институте, куда Гулька приходила со мной или своими институтскими подругами.

– Привет, – кивнул Сашка и не отстал: – Пойдемте, будет клево. Вот и Гулю бери с собой. Твоего ухажера зову на интересную встречу с популярным иностранным репортером, – пояснил ей. – Еле зазвал его к нам, а Серега отказывается. Чего вы не видели в Ленинграде? Посмотрите еще, а тут настоящий иностранец. Клевый компанейский парень без выпендрежа, знает много и по-русски болтает, как мы.

У Гульки глаза обрадованно расширились, вспыхнули, но тут же погасли, и подружка вопросительно посмотрела на меня. Я понял, что Гулю заинтересовало Сашкино приглашение и нехотя согласился:

– Ладно, пойдем, посмотрим, что ты за слона нам покажешь.

– Какого слона? – не понял однокурсник шутку и начал объяснять: – Патрик – иностранный репортер нескольких популярных изданий. Образован, начитан, знает множество историй, любит нашу страну и в частности Ленинград, и хорошо относится к нам.

– А заодно барыжит шмотками, – продолжил ехидно я, намекая на Санькину обновку.

– Зачем ты так, Серега? Ты же его не знаешь. Он не занимается этим, я попросил достать. Вон, вы как одеты! – собеседник завистливо покосился на наши импортные джинсы. – У фарцы связи имеете? Через них же доставали? Почему я не могу прилично одеться? – упрекнул с обидой нас.

– Это я в столице покупал, – признался я, испытывая неловкость.

Действительно, чего я? Парень из провинции приобрел долгожданную импортную шмотку через нового знакомого, а я, не зная человека заранее окрысился на него.

Патрик Стэйтсон или Стэнтон (не расслышал) оказался веселым остроумным молодящимся стройным мужчиной. Сначала я подумал, что ему лет тридцать пять, но, приглядевшись понял, что ошибаюсь из-за стройной спортивной фигуры, молодежного прикида – джинсов, приталенного батника, кроссовок, длинных волос и постоянной улыбки, открывающей ровные белые зубы. Репортеру явно было за сорок. Об этом свидетельствовала дряблая кожа на шее и многочисленные мелкие морщины возле глаз и рта.

– Я человек Мира! – широко улыбаясь заявил он, отвечая на вопрос какой-то незнакомой студентки про его национальность. – Родился в Шотландии, потом с родителями переехали во Францию, жил в Испании и Португалии, а сейчас проживаю в Бельгии, – добавил.

Мы опоздали к началу вечеринки и Санька представив нас, начал знакомить с присутствующими. Патрик цокнул в восхищении языком, оценив Гулькину красоту и церемонно поцеловал ей руку. Гулька приняла комплимент иностранца, как должное и лишь слегка улыбнулась. Молодец, девочка! Так держать! Знай наших!