Шанс. Книга 4

– Я, когда с войны вернулся, в селе из мужиков осталось полтора калеки и те нарасхват, – виновато улыбнулся Кузьмич. – Не знашь, за каку работу браться или на каку бабу лезть – везде нужён, нарасхват. Ране село многолюдным было, лесоразработки, «торфянка». Планировали даже узкоколейку строить, да не довелось. Голодно тогда было, а тут лесники понадобились. Вот я и пошел. Всегда старался держаться подале от начальства. А Петр при чинах был, приходилось, вот и не уберегся, – сделал старик неожиданный вывод.

– В лесу-то хорошо! – продолжил свой рассказ он. – Многие тогда лесом жили, грибы, ягоды, зверья, птицы развелось. Вот и спасался лесом народ от голода. Оружия, то на руках хватало и мне работы находилось…. Да большинство-то – нормальные мужики. Понимаю, что не от хорошей жизни за ружье взялись или лес для стройки, понадобился. Чаще расходились по-хорошему. Редко звери в человечьем обличье попадались. Те убить норовили. Я-то стрелял в ответ, но старался взять живьем. Приловчился на войне скрадывать. Таких и доставлял начальству. Мирно с людьми жил, уважали меня….

После ужина, когда Степановна отправилась к себе домой, Кузьмич «сходил» в горшок, накрыл крышкой, чтобы не вонял и предложил ложиться спать.

– Завтра о делах поговорим, – объявил он свое решение. – Ложись в дальней светлице. Степановна тебе там постелила. Не так пахнет, – пояснил.

Я уснул быстро. Вероятно, сказалась усталость после долгого пути, да и выпил за помин души Ксенофонтова.

Продолжение рассказа Кузьмича.

Утром я поднялся, посетил туалет в хлеву и выскочил на улицу. Сделал зарядку на свежем воздухе, размял мышцы, суставы и связки, провел бой с тенью и вернулся в дом, чтобы поплескаться под умывальником. Амбре в доме ощущалось, но не так резко, как вчера. Может я привык, принюхался.

Хозяин уже сидел в штанах и нижней рубахе за столом, поджидая меня.

– Доброе утро! – поприветствовал я его и направился к своей сумке за туалетными принадлежностями, полотенцем и банкой с кофе.

Пока еще оставался любимый напиток я не хотел менять свои привычки. Хозяин терпеливо дожидался меня, пока я закончу с умыванием и заваркой кофе. Как же старику тяжело ощущать собственную беспомощность! – неожиданно я понял. Всю жизнь быть сильным, свободным, уважаемым, а сейчас из-за отказавших ног зависеть от старушки и других людей. Даже не выйти во двор по нужде или за дровами. Я достал из сумки бутылку с водкой.

– Тимофей Кузьмич! Пусть водка останется у вас, не возить же мне ее с собой, все равно не пью, – я вопросительно посмотрел на хозяина.

– Пускай остается, – старик махнул рукой. – Степановна приберет. Она скотину и кур держит пока силы есть. Сельсовет-то нам помогает, но за дрова, копку или покос надо рассчитываться с мужиками. Садись, ешь, она расстаралась, – хозяин откинул полотенце и открыл блюдо с оладьями, вазочку с вареньем и миску со сметаной. Еще на столе стола литровая банка с молоком.

Вот это кстати! – обрадовался я.

– Может вам помочь чем? – поинтересовался я, уплетая оладьи.

– А-а! – отмахнулся он. – Сын приезжает из Киришей, помогает. Дочка к себе зовет жить, да зачем я им безногий. Лучше уж тут со Степановной свой век доживем.

– Это тебе, – Кузьмич кивнул на прямоугольный газетный сверток, лежащий на краю стола.

– Что это? – я поторопился проглотить кусок и закашлялся.

– Петр полтора года назад прислал по почте, – пояснил хозяин. – Я ему не сообщал, что уже несколько лет хожу с трудом и не могу отнесть в его захоронку. Припрятал в доме до времени. Вот ты и появился, забирай.

Полтора года назад, – прикинул я. Значит, Петр Петрович начал заранее готовиться к неблагоприятным событиям, а я-то думал – почему он так легкомысленно относится к собственной безопасности? Он заранее предполагал, что может сам оказаться на нелегальном положении, если не хуже. Что еще за захоронка? – вспомнил оговорку старика.

– Что-то еще есть? – поинтересовался я, взвесив в руке сверток.

– Есть, – кивнул Кузьмич, глядя на меня из-под седых бровей. – Только, если не пойдешь ее разыскивать, зачем тебе знать, что в ней?

Побуровив меня непонятным взглядом, объяснил:

– Мне тебе ее не показать, а самому тебе не найти. Наши леса просторные. Чтобы их обойти не один день нужен. В свое время я их изучил и, как свои карманы знал. Уж слишком много там болот топких, ручьев, озер, речек. Для того, чтобы пройти тропы знать нужно. В войну многие в лесу укрывались, партизаны в том числе, да и после войны всяких хватало. Я-то знаю, где шли бои, можно найти скелеты и всякого – оружия, амуниции. Знаю, где остались минные поля. Знаю даже, где пушка торчит из ручья и утоплен немецкий вездеход. Может и танки есть, но не встречал.