Шанс. Книга 4

– Сапоги эти наденешь, – осмотрел он юфтевые запыленные сапоги и кинул мне под ноги. – Болотники-то сопрели, – кивнул на высокие резиновые сапоги. – Ничё, обувку высушишь у костра, только не сожги. Почему портянки не приготовил? Наматывать умеешь? А то сотрешь ноги на первом километре и будет тебе поход.

– Умею, – буркнул я, вспоминая, как в военном училище четыре года носил сапоги с портянками.

Нам курсантам даже казалось, что в сапогах легче ходить и бегать, чем в ботинках – не так ноги устают.

– Мне штаны ваши не подойдут, – я встряхнул в руках чьи-то брюки явно малого размера.

Кузьмич, приподняв очки вгляделся в предмет одежды в моих руках и вздохнул.

– Глянь в том шкафу. Вроде сына старые штаны там висели. У вас фигуры схожи, – кивнул головой на шкаф. – А портянки посмотри в комоде в нижнем ящике. Должны быть новые, не ношеные. Выдавали в свое время в лесхозе. Да бери пару. Ноги намочишь, то намотаешь сухие, а потом просушишь все сразу. Ноги в лесу беречь – главное. Сотрешь – какой из тебя ходок? Намочишь – простынешь. Сломаешь!.. А-а! – махнул рукой. – В лесу слегу попрочнее сруби. Ходить по лесу сподручней и через ручьи-болота перебираться легше. А кончик заостри. Прежде, чем ногу поставить слегой дно прощупай. Эх, мне бы с тобой пойти! – посетовал он в очередной раз. – Разве передашь опыт словами.

– Степановна вечером тебе поесть соберет. Зажигалки нет? (Я помотал головой.) Спичек возьми пару коробков и каждый заверни в целлофан. В рюкзаке огниво должно лежать, проверь. Провалишься в мочажину, рюкзак намочишь и спички заодно – чем огонь добудешь? – с усмешкой взглянул на меня.

Что такое мочажина я спрашивать не стал, чтобы не показывать свое дилетантство и предположил, что это глубокая яма с водой. Перетряхнул рюкзак и показал хозяину две металлические пластинки с насечками и зубчиками, связанными между собой сыромятным ремешком.

– Это?

Старик медленно кивнул, не сводя с меня взгляда.

Ну не лесник я! Привык к благам цивилизации. Это он годами бродил по своему участку, как по собственному дому.

– Вот смотри! – позвал Кузьмич меня к бумагам. – Это мой участок, – показал карту лесного массива, расчерченную на квадраты с какими-то значками и буквенными сокращениями. – Почти двести квадратных километров! – в голосе старика послышалась гордость. Но тебе это не надо. Вот наша деревня, а вот куда тебе надо, – поставил карандашом точку. – Напрямую километров десять всего, а сколько ты накрутишь, один бес знает?

– Место, где находится землянка возвышенное сухое, – продолжил он инструктаж, – Сосны растут. Огорожено обрывом вот этой рекой с севера, – он ткнул карандашом в извилистую голубую черточку, – и оврагом с ручьем с запада. – С этой стороны – ельник, -ткнул южнее основной точки, – а с этой низина, болотина, но проходимая, – показал восточнее.

– Главное для тебя преодолеть болото. На карте его нет. Вот схема, – придвинул тетрадь. – Тебе надо двигаться в основном на запад. В лесу ориентируйся на речку – держи ее справа, но не приближайся – ручьев, озер, болотин много возле нее, да и петляет она. Километра через три – четыре встретишь болото. Тут тебе надо приблизиться к реке, там у меня тропа через болото обозначена насечками на деревьях. Ищи насечки метрах в двухстах от реки. Берег там ниче, твердый. Про слегу не забудь. Это лето было сухое, возможно легко болото пройдешь. Метров через триста-четыреста выглядывай на том берегу темный ельник, вот и правь туда. Там берег и конец болота, а дальше держись по компасу на запад и ищи километров через пять бугор с землянкой, речку и овраг. За эти годы ниче не должно случиться с ними. Выйдешь из болота, обсушись, перекуси, отдохни.

Найдешь землянку, в дальнем правом углу копай под топчаном. Там захоронка. Сам решишь, что с ней делать. Поужинай, переночуй и двигай назад со свежими силами. Не торопись, особенно в болоте. Даю тебе еще один день на всякий случай. Если на третий день не вернешься, обращусь к властям.

Кузьмич задумался и признался:

– Боюсь тебя одного отпускать. То, что ты ходил за грибами или в поход, это не то. Лес надоть знать и чувствовать, а это приобретается годами. Это уж от безысходности тебя одного отправляю и завет Петра хочу выполнить. Судя по-всему, мне уж не доведется побывать тама, поэтому сообщу еще про другую захоронку. Закопал я еще в овраге кое-что. Захочешь, найдешь. Метрах в пятидесяти от устья ручья на середине склона под сосной закопано. Место сухое, в половодье не заливает.

Под вечер пришла Степановна. Когда ей сообщили, что я завтра собираюсь в лес, возмутилась:

– Совсем старый умом тронулся? Мальчишку в лес отправляешь? Местные по опушкам бродят, а дальше не суются. Чего там искать?

Так весь вечер и ворчала, собирая мне продукты.

Рассказы Кузьмича о войне.

– Расскажите Тимофей Кузьмич, как вы с Петром Петровичем воевали, – попросил я хозяина вечером, когда Степановна ушла и мне надоело выслушивать его поучения по нескольку раз, так как он начал повторяться.