Шанс на падение (СИ)

Кровь неприятно липнет к рукам, и Том Риддл, Волдеморт медленно, протяжно и издевательски растирает ее по белоснежной коже впалого лица, чувствуя, как кончики пальцев надавливают на кости и челюсть. Перед ним лежит труп, истерзанный, израненный, буквально выпотрошенный жестоким убийством и темной магией — в залитых кровью волосах больше не видны седые полосы, глазные яблоки выдраны и безжизненно свисают, а зубы — о, зубы выбиты и раскрошены. Рядом с его упавшей на бок головой валяется вырванный язык.

Том запрокидывает голову и смеется. Его давний кошмар и одновременно сладостная мечта осуществлена. Он отомстил за смерть миссис Нэрроу. И эта месть превратила его в монстра. В монстра, что сожжет гнилой и черный мир к чертям собачьим, а на его пепле воздвигнет из останков новую жизнь, создаст новую цивилизацию.

И жаль только, что на небесах бедная миссис Нэрроу будет проливать слезы за каждую будущую смерть, что хрустальная вода, текущая из ее глаз, бессильно будет стараться отмыть грехи оскверненной души, а отражение ее желтых глаз останется лишь искрой смеха в заполнившихся кровью радужках. Том жмурится и старается выловить ее лицо из туманной дымки прошлого. Кровь господина Нэрроу раздражает ноздри, но он не уходит, наслаждаясь триумфом и теплом, растекающимся под кожей.

Миссис Алана Нэрроу была низенькой молоденькой женщиной с вечно влажными грустными глазами, носила лишь траурно-черное и говорила тихим-тихим высоким голоском. Она заплетала каштановые волосы в строгие пучки и лишь качала головой, когда Том пакостил или не слушался — одного появления на пороге приюта и взгляда на маленького черноглазого мальчика ей хватило, чтобы забрать его.

Это были чудесные, полные взаимопонимания и любви года. Том буквально узнал, что его могут ценить и о нем могут заботиться — Алана сидела с ним, когда он болел, покупала игрушки и понемногу рассказывала о магии, чередуя эти знания с обычными маггловскими. Она была богатой полукровной волшебницей, удачно вышедшей за эмигрировавшего чистокровку, и его родственники, как и положено, не давали ей покоя. Сначала в мнимой заботе (о деньгах) их волновало ее происхождение и корыстные цели, затем, уже после свадьбы, чуть ли не лобызая и лицемеря, они шептались и старались из злости, зависти и еще непонятно чего осквернить ее честь — главный наследник мистер Нэрроу женился и почти что отрекся от ядовитой семьи, проводя большую часть времени с улыбчивой и доброй женой.

Невиданное нахальство! Алана не оправдала ни одного из приписываемых ей грехов даже после его смерти. Навеки оставшаяся одна, искренне страдавшая и медленно зачахавшая в душе, она была лишена даже ребенка и, не в силах больше терпеть его семью заграницей, вернулась обратно в Британию, пошла в приют и взяла там маленького тихого мальчика, глубокими разумными глазами напомнившего ей умершего мужа.

Строгость в ней сменялась пленительной искренностью, манеры были настолько впечатлительны, что любой аристократ с легкостью возвысил бы ее на фоне других чистокровных девушек. Красивая, заливающаяся румянцем на свежем воздухе и так очаровательно блестящая желтыми глазенками, слушая других и склоняя голову к плечу, она вызывала восхищение и никогда не была лишена мужского внимания. Идя рядом с ней, Том гордо выпрямлял спину и всем своим видом показывал, что за невысокую тихую Алану он будет драться насмерть — а она, видя его повадки, гладила по слегка вьющимся волосам и смеялась.

Ее смех был намного красивее и прекраснее грустного выражения, прилипшего намертво к лицу. На щеках появлялись ямочки, розовый росчерк рта обнажал ровные зубы, и желтизна глаз настолько прелестно блестела, что оторвать завороженный взор было почти невозможно. Чувствуя, как алеют уши от удовольствия, Том старался радовать ее как можно чаще — он, лишенный любви с самого детства, распускался, словно цветок, чувствуя ее и учась дарить в ответ.

А потом все закончилось. Оборвалось так резко, что словами не передать. Он помнит черные дни, неостанавливающийся дождь на улице и множество людей в черном. Ярче всех, буквально белея в светлых одеждах, выделялся брат умершего мужа Аланы — высокий, с отвратительно-злым лицом, он рыдал на ее похоронах.

Будто бы за несколько дней до этого не орал на нее, как бешеный, не швырял мебель в доме и не старался поцеловать. Мерлин, Том был на прогулке и, вернувшись, застал плачущую Алану, никогда раньше не повышавшую голос, кричащей на этого омерзительного человека. А тот в ответ лишь смеялся и откидывал ее ослабшие руки, все норовя задрать черную юбку, что-то говорил о закончившемся трауре, своей любви, ее жестокости.