Шанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных

Меня отправили в больницу при Университетском колледже Лондона. Акушерка подключила меня к аппарату, который проверял наличие схваток. Около полуночи пришла молодая девушка-врач. Она сказала, что аппарат показывает незначительные схватки. Я спросила ее, могут ли они быть ложными. Она сомневалась. Сказала, что осмотрит меня и проведет тест на фибронектин, тогда сможет ответить. А дальше события стали разворачиваться точь-в-точь как в день рождения Джоэла. Вагинальный мазок должен был определить, рожу ли я совсем скоро, и какова в принципе вероятность преждевременных родов. Результаты, по словам врача, должны были прийти через семь минут. Дома сильно обеспокоенный Фил, оставшийся с Джоэлом, также ожидал ответа.

В процедурной я прождала час, никто так и не пришел. Тогда я отправилась на поиски акушерки, которая объяснила мне, что мой случай находится на стадии обсуждения. Сердце ушло в пятки, звучало все не очень хорошо.

– Мы должны вам сказать откровенно, – обратилась она ко мне, – тест положительный. Придется ввести стероиды.

Я разрыдалась.

– Я не смогу пройти через это снова. Этого не должно случиться.

Я могла родить раньше срока, в этот раз – на 28-й неделе. Пятнадцать минут я пролежала на диване в слезах.

Пришлось вернуться в шумную палату, в которой я провела ночь перед родами несколько лет назад. На соседних кроватях лежали две матери, их новорожденные плакали, в 1:30 мне сделали инъекцию стероидов, и всю оставшуюся ночь я провела без сна. История повторялась. Однако на следующий день доктора определили, что это не преждевременные роды. Я подхватила инфекцию, мне требовались антибиотики. Анализы подтвердили, что никакой водянки у ребенка не было. С малышом все было в порядке. После повторной инъекции стероидов мне сказали, что я свободна, и тогда я удостоверилась: все будет хорошо. Затем мы успешно и без происшествий прошли рубеж 32 недель.

Наступила 35-я неделя, было утро понедельника. Я несколько дней подряд периодически чувствовала спазмы, хотя в больнице меня осматривали и отправляли домой. Но в этот день боль оказалась особенно сильной. У меня отошли воды.

Через десять минут мы с Филом сидели в такси. Путь до центра Лондона показался мне вечным, между схватками проходило меньше двух минут. И хотя я не слишком волновалась за нашу дочь (потому что едва ли 35-ю неделю можно назвать ранним сроком), все же молилась, чтобы малышке не потребовалась интенсивная терапия.

В последний раз я видела роскошную, очаровательную Анджелу Хуэртас-Себальос, врача-неонатолога, когда она присутствовала на одном из обследований Джоэла. В тот день в отделении новорожденных его спасали от сердечной недостаточности. Так странно было встретить ее снова, теперь уже в родильной палате. Она сказала, что с моей дочерью все будет в порядке. Врачи не понимали, почему схватки начались раньше положенного срока, но подозревали, что всему виной был вирус, подхваченный мною на прошлой неделе – тогда я слегла с сильным жаром.

Прямо перед тем, как я наконец-то родила после девяти часов в больнице, рядом со мной будто материализовалась Джудит Мик. Моя фея-крестная появилась, как всегда, в самый нужный момент.

У нашей малышки Анны были рыжие волосы. Она оказалась здорова: тут же закричала и задышала самостоятельно. Ее отдали мне, как только она оказалась на груди, она сразу начала сосать. Ночью, лежа в больничной койке, я с наслаждением смотрела на нее несколько часов и все думала: «Этого ребенка ждет прекрасная жизнь».

Анна оказалась очень здоровой для 35 недель, но маленькой – около двух килограммов. У нее развилась желтуха, поэтому ее оставили в больнице на восемь дней. Слава Богу, она лежала в открытой кроватке рядом со мной – никакого особого ухода и инкубатора.

Та неделя вернула воспоминания о том, через что мы прошли с Джоэлом. Анне в руку поставили канюли, она спала под специальной лампой, которая помогала ей справиться с желтухой. Все те дни я не выходила из палаты (что не слишком способствовало моему душевному равновесию) и провела почти все время в слезах, понимая, какой же сильной я была когда-то, ведь Джоэлу выпали гораздо более серьезные испытания. Должно быть, от того, что я не могла быть с ним постоянно, кормить его грудью, от того, что он лежал, весь обмотанный трубками, и мне было небезопасно брать его на руки первое время, на его опыт в этом мире я смотрела будто несколько отстраненно.