Шанс все изменить

Она сорвала с Леона рубашку, а потом и джинсы; в то же время он стаскивал одежду с нее. Вскоре они оба были обнажены и прижимались кожа к коже, как будто отчаянно пытались слиться воедино. Пытались преодолеть все, что стояло между ними, и найти путь друг к другу.

Их объединяли отчаяние и боль.

Что бы Леон ни думал о своем решении в прошлом, сейчас он от этого страдал. Страдания не искупали его грехи. Но приносили Розе удовлетворение. В глубине души, там, где она умела быть жестокой и злорадной, ей хотелось, чтобы ему было плохо.

Она оторвалась от его губ, склонила голову и царапнула зубами его шею. Леон зарычал, схватил ее за подбородок и повернул к себе, чтобы поцеловать в губы, а потом куснуть нижнюю. Роза ответила ему тем же. Впилась в его плоть зубами, а потом сняла часть боли языком.

Леон провел ладонями по ее телу, стиснул ягодицы, крепче прижимая ее к своему твердеющему члену. Роза выгнулась, ища в его руках забвения. И удовлетворения. Леон подхватил ее под бедро и заставил обнять себя ногой, а потом пальцами попробовал, насколько она готова. И одним толчком вошел глубоко внутрь. Оба застонали в голос.

Их соитие не было нежным. Оно было огненным. Как буря. Полное ярости, полное жажды. Воплощение безнадежности израненных душ, которая пронизывала воздух вокруг них, оседала на коже. Несмотря на все разговоры и ссоры, им приходилось иметь дело с чувствами, с которыми ни он, ни она не умели справляться. После того как их взаимное желание будет утолено, им придется искать способ двигаться дальше. Разбираться, что делать с внезапно появившимся в их жизни ребенком, с их странным браком.

Искать способ либо исцелить раны от предательства, либо разойтись каждый своим путем.

Но прямо сейчас было только это. Он и она. И Роза цеплялась за Леона, крепко держалась за его плечи, пока он резкими толчками вел ее к высотам наслаждения. И наконец рассыпалась на кусочки под его ласками. Выгнулась с криком в оргазме. Леон с хриплым рычанием излился следом, глубоко у нее внутри.

А когда все закончилось и ее сердцебиение вернулось в норму, Роза отпустила его, сползла по стене на пол и позволила тоске снова охватить ее с головой.

Леон рухнул на колени рядом с Розой. Обвил ее руками, прижал к себе. Она горько разрыдалась ему в плечо. И все это из-за него… Из-за боли, которую он приносил в ее жизнь снова и снова. Сейчас Леон обнимал ее, хотя не имел на это права. Хотя ей было бы лучше с незнакомцем.

Казалось неуместным и неприличным пытаться исцелить им же нанесенные раны. Хотя, возможно, никто другой не смог бы это сделать. Возможно, это было правильно – посвятить себя искуплению прежних грехов.

– Прости меня, – сказал он, хотя слов было совершенно недостаточно.

Хотел бы он знать все, за что просит прощения. Хотел бы придать этим словам больше веса, понимая, сколько проступков и какие именно он совершил против Розы. Ему не нужно было знать, что он сделал, чтобы понимать, что он виноват, но он бы предпочел все перечислить. Почувствовать тяжесть вины в полной мере. Но не мог. Как не мог многого…

Он хотел ответить за свои грехи, но даже не мог их назвать.

Он хотел понять, почему предавал женщину, которую сейчас держал в объятиях. Почему бросил малышку, спавшую в колыбельке в соседней комнате.

Ему нужны были ответы, но собственный разум подводил его, отказываясь их давать.

Он один все это знал, но не мог себе рассказать.

– Прости… – повторил он, потому что других слов у него не было.

Я не этого хотела, – сказала Роза сломленным, горестным голосом. – В моих мечтах не было такой, в которой я воспитываю твоего ребенка от другой женщины. – Она сделала прерывистый вздох. – Я хотела родить от тебя ребенка сама. Хотела, чтобы ты меня любил.

– Роза…

– Я говорю как капризный ребенок, – сказала она пустым, потерянным голосом. Провела рукой по лицу, вытирая слезы. – Не важно, чего я хотела. Важно только то, что есть. У тебя есть ребенок.

И я хочу ее воспитывать, – сказал Леон. Это была правда. Несмотря на кусок льда в груди, который появлялся каждый раз, когда он смотрел на малышку. Страх. Чувство опасности.

У него было ощущение, что, даже если бы он сохранил все воспоминания, младенец бы его пугал. Но сейчас, когда он ничего не знал ни о детях, ни о своем прошлом, страх холодил душу.

– Я знаю, – сдавленно сказала Роза. И не стала бы тебя просить ни о чем другом. Она твоя дочь.

– Но ты ее не хочешь.

– Нет. Дело не в этом. Я… Я знала, что у тебя есть другие женщины, Леон. Об этом всегда писали желтые газеты. Сайты сплетен о знаменитостях. Это самая широкоизвестная тайна в мире. Все знают, что ты мне неверен. Все знают, что ты женился на невзрачной домашней девочке, которая тебе не ровня.

И не так красива, как твои многочисленные любовницы. – Она с силой сглотнула. – Но так… передо мной все время доказательство того, что ты был с другими женщинами… что другая получила то, что я так отчаянно хотела… Это совсем иначе. От такого я не могу просто отмахнуться.

– Я понимаю.