Шанс все изменить

– Но Изабелла в этом не виновата. Она не сделала ничего плохого. Она такая крохотная, беспомощная, а мать ее оставила… Я даже подумать не могу о том, чтобы отказаться от нее. Не могу.

– Ты мне дорога, Роза. Ты… единственное воспоминание, которое у меня осталось. Которое появилось, едва я открыл глаза и вернулся в мир человеком без памяти, без прошлого. И я крайне сожалею о своем поведении в этом прошлом. Но я знаю одно, без тени сомнения… Если ты обнаружишь, что твой гнев переносится на Изабеллу, что если твои чувства по поводу того, что я с тобой сделал, могут достаться ей… тогда нам лучше придумать, как жить раздельно.

От этих слов у него как будто что-то разрывалось в груди. Но у его дочери всегда будут возникать вопросы о том, что случилось с ее матерью. И он не простит себе, если Изабелле придется расти в доме, где само ее существование будет вызывать укоризну. За все остальное он тоже вряд ли сможет себя простить. Но во искупление своих грехов ему нужно хотя бы позаботиться об Изабелле.

Он ждал, что скажет Роза. Признается ли она, что злится. У нее было на это полное право. Но и это ничего не меняло, он все равно стоял на своем. Она может сердиться на него, может наказывать его, может уйти… Но он обязан защитить Изабеллу.

– Хочешь сказать, что мне не следует ею заниматься, если я не смогу относиться к ней как к родной дочери?

Леон покачал головой:

– О таком я просить не могу. Только о том, что если окажется, что ты не можешь не сердиться на нее… не можешь быть с ней в одной комнате… Я все это заслужил. Но не она.

– Я знаю, – моргнула Роза. – У меня такое ощущение, что ты мне читаешь нотации. Хотя это тебе нужны нотации и лекции.

Я не пытаюсь читать тебе нотации. Просто… такое начало… Если я не искуплю все то, что сделал с ее жизнью, какое будущее ее ждет? Я отказался от родительских прав не задумываясь. А теперь принял их снова, но только потому, что ее бросила родная мать. Я не хочу, чтобы она хоть на минуту чувствовала себя нежеланным ребенком. Не хочу, чтобы ее душу ранили неизлечимо только потому, что все взрослые в ее жизни слишком эгоистичные и слишком обремененные проблемами, чтобы заботиться о ком-то, кроме себя. Роза кивнула:

– Я понимаю. Она просто ребенок. На нее я не сержусь. Мне было трудно смотреть на нее, держать ее… – Очередная слеза скатилась у нее по щеке. – Но это потому, что я бы хотела, чтобы она была моей.

Она отодвинулась от Леона, прислонилась спиной к стене, подтянув колени к груди.

– Я бы хотела, чтобы все было иначе. Тогда она могла бы быть моей дочерью.

Я не могу изменить прошлое. Я даже не могу гарантировать будущее. Могу только попытаться исправить то, что у нас есть в настоящем. Изабелла может быть нашей дочкой. И я не просто так это говорю. Я не жду, что ты сбросишь все бремя своего прошлого только ради нее. Не считаю, что это волшебным образом все исправит. Но она здесь. И мы здесь. Я… Я все еще хочу быть с тобой.

– Иногда мне кажется, что ты все время просишь у меня невозможного, – сказала Роза слабо, потерянно.

– Я надеюсь, что однажды ты сможешь попросить невозможного у меня, Роза. – Леон наклонился и прижал ладонь к ее щеке. – И еще больше надеюсь, что справлюсь с этой задачей.

– Я хочу попробовать, – кивнула Роза. – Ради нас обоих. Ради нас троих. Где сейчас Изабелла?

Глава 8

Следующие несколько недель для Розы и Изабеллы тянулись медленно. Для помощи в дневных делах они наняли няню – замужнюю и пожилую, по просьбе Розы. Хотя Леон и старался участвовать в уходе за девочкой, как мог. Но, учитывая обстоятельства, он не вполне мог себе доверять. Что, если он забыл или никогда не знал какие-нибудь важные детали ухода за младенцами? Нанять опытного человека было лучше всего. Нельзя же ожидать, что Роза будет тратить время на возню не только с ним, но и с его ребенком.

Но Роза все равно все больше занималась Изабеллой. Когда девочка плакала, часто Роза первой оказывалась рядом с ней.

Когда Леон видел их вместе, у него ныло в груди, словно сердце вот-вот разорвется надвое. Роза стояла у окна, крепко прижимая Изабеллу к груди, и смотрела на сад. Эта картина была четче, чем воспоминание, – тем более что у него не было воспоминаний, уходивших дальше этих нескольких недель. Но все равно казалось, что это не совсем реальность. Окно в жизнь, которая ему была на самом деле недоступна.

В тот момент легко было поверить, что это его жена и ребенок и что их не связывает ничего, кроме любви.

Он потер лицо ладонью и покосился на бар в углу спальни. Там хранился запас алкоголя, оставшийся, надо полагать, от того человека, которым он был раньше. Человека, который начинал пить раньше, чем чистил зубы по утрам.

Который пытался забыться в алкоголе.

Он горько рассмеялся, и звук эхом отозвался в сумрачной комнате. Теперь он получил забвение. Но покоя оно не принесло.

Отношения между Розой и Изабеллой улучшались, а между ним и Розой – нет. Она к нему не прикасалась и едва заговаривала.