Шансон как необходимый компонент истории Франции

Если бы лучшие песни Франсиса Кабреля, Жан-Жака Гольдмана или Алена Сушона были спеты не на французском, а на английском, то они могли бы стать мировыми хитами. В этой-то детали и кроется дьявол. Шансон больше не пересекает границ, потому что французский потерял свое положение международного языка.

Собственно, как раз эти три шансонье были первыми, назвавшими эту причину. В Америке едва ли найдутся переводы французских романов, тем не менее французские шансоны все еще находят покупателя. Но шансон стал делом национальным, для местного потребления и для закрытых вечеринок иностранных любителей.

Ведущие силы, такие как Кабрель, Голдман и Сушон, сожалеют, что даже французская молодежь все меньше и меньше знает классический шансон. И они задаются вопросом: не стоит ли перед образованием задача сохранения наследия Бреля, Трене и Брассенса? На данный момент нет никакого системного подхода к преподаванию шансона в школе. Наоборот, президент Саркози, кажется, делает все, чтобы похерить национальную культуру.

«Мы хотим жить иначе»

Для французов восьмидесятые годы связаны с ТВ-серией «Даллас», аэробикой, первыми персональными компьютерами АйБиЭм, победами велосипедистов Бернара Ино и Лорана Финьона и теннисиста Янника Ноа и победой в президентской гонке многократно проигрывавшего Франсуа Миттерана. Третья попытка оказалась удачной. После поражения от Де Голля в 1965 году и от Жискар д’Эстена в 1974-м, Миттеран наконец осуществил свою мечту в 1981 году.

Убогий в своей непосредственности, безвкусный и плохо срифмованный слоган предвыборной кампании социалистической партии бодро уверяет нас: «Да! Именно теперь! Да, мы хотим жить иначе! Иначе, без безработицы!» Новый министр культуры Жак Ланг говорит о… не более и не менее, как «конце ночи и наступлении эпохи света».

Энтузиасты проводят сравнения с Народным Фронтом Леона Блюма 1936 года, а некоторые горячие головы считают, что наступили наконец времена Коммуны. Вряд ли это похоже на правду: мечта Блюма умерла почти мгновенно, а при Коммуне пролилось слишком много крови.

Конечно, главным оставался вопрос: исполнит ли свои обещания Миттеран? Очень скоро после выборов все поняли наконец кого они видят перед собой: властолюбивого политика, который быстро забывает прекрасные идеалы, приведшие его к власти. Его высокомерная, почти королевская манера держаться похожа на поведение Де Голля, которого Миттеран когда-то упрекал в «постоянном захвате власти». С другой стороны, благодаря аристократическому поведению ему удалось создать о себе совершенно ложное представление – как об отце отечества. Прозвище, которым наградили Миттерана, – tonton (дядюшка) говорит само за себя. Кроме Де Голля, в Пятой Республике не было ни одного президента, удостоившегося такого признания.

Миттеран вошел в историю, когда отменил смертную казнь, ввел минимальный прожиточный минимум, ниже которого не должен был опускаться заработок, и назначил женщину – Эдит Крессон, впервые в истории, на пост премьера. Еще он запомнился всем своим архитектурным проектом Grands Travaux: пирамидой Лувра, Большой аркой Дефанс, новой Национальной библиотекой и Оперой Бастилия.

Одни считают, что эти новые здания украшают Париж, другие называют их уродливыми монстрами. Но нельзя не отметить, что число безработных во второй половине правления Миттерана увеличилось вдвое и достигло трех миллионов, а государственный долг вырос в шесть раз.

Какой у него там был слоган? «Иначе, без безработицы»? Но все-таки Миттеран увеличил помощь культуре, так что не зря его поддерживали художники.

Одновременно с приходом нового президента меняется ситуация в музыке. В 1981 году заканчивается государственная монополия на масс-медиа: появляются коммерческие ТВ-компании и множество частных радиостанций. Особенно многого все ожидали от радио, но едва в 1984-м им разрешили размещать рекламу, как маленькие радиостанции превратились в огромные компании, не интересующиеся творчеством и не передающие французскую музыку. Менеджеры и певцы забеспокоились.

Последнее важное мероприятие Миттерана – введение с 1 января 1996 года музыкальной квоты. Радио обязали впредь передавать не меньше 40 % французской музыки, из которых 20 % должны составлять новые диски.

Тут есть, конечно, о чем поспорить, но даже Гольдман, которому сперва не понравилась квота, должен был признать, что благодаря введенным мерам шансон заметно окреп.

В начале восьмидесятых годов появляются волкмены, очень скоро после этого изобретаются компакт-диски. Производители записей, рыдая от счастья, перегоняют на диски всю свою виниловую продукцию.

Но, несмотря на смену носителей и появления возможности скачивать песни с Интернета, шансон и в XXI веке продолжает держаться старой, привычной формы, содержащей куплеты и рефрены. Древний стиль pont-neuf XVII века все еще популярен.