Шанталь, или Корона против

— Не вздумай сбежать, маленькая, выкинь эти мысли из своей хорошенькой головы. Ты — моя. И выйдешь за меня замуж, чтобы там себе ни решила. Но я позволю назначить дату нашей свадьбы.

— Вот как? — я попробовала встать с кровати, но Леон с неожиданной для раненного силой удержал за талию. Прикосновение его руки обожгло сквозь платье. Я вспыхнула, дернулась, но меня уложили к себе на грудь и крепко сжали в объятиях.

— Дату, — потребовал Леон, — я жду.

— Лет через десять, нет, двадцать, — пропыхтела в одеяло.

— Боюсь, десять — слишком короткий срок. Не успеем уложиться с приготовлениями. А вот двадцать — как раз. Согласен, дорогая, свадьбу сыграем через двадцать дней.

— Лет, — поправила.

— Дней, — согласились со мной.

Я выдохнула, остро жалея, что раненного нельзя сделать еще больше раненным. Двадцать дней! И кто из нас сумасшедший? Это вопиюще короткий срок для помолвки. Нас же грязью забросают. Образно, конечно. Мама будет в бешенстве. И не только моя. Я ведь еще не представлена его семье.

И что творится с этим мужчиной!? Где его знаменитое хладнокровие? А может его сильно ударили по голове? Бездна! Император мне не простит, если из-за меня сойдет с ума член его семьи. Что делать? Я не могу выйти за него через двадцать дней. Это словно плюнуть высшему свету в лицо. Какой будет скандал…

— Почему затихла?

Почему-почему… Думаю, то ли целителям сдавать жениха, то ли идти каяться императору.

— Долго ждать? Для меня тоже каждый день станет пыткой. Не бойся, я уже придумал тридцать пять причин похитить тебя у семьи и сбежать туда, где нам никто не помешает.

Его рука, словно подтверждая сказанное, прошлась, оглаживая спину, задержалась на пояснице, но ниже спускаться не стала. Дыхание перехватило, и я с трудом вспомнила, как дышать. В платье стало жарко, точно мы внезапно перенеслись в пустыню.

Мне срочно надо придумать тридцать пять причин отложить свадьбу на принятый в обществе срок. Полгода достаточно для соблюдения приличий.

Пальцы Леона легко пробежались по спине вверх, коснулись обнаженной кожи на шее и зарылись в волосах. Я окончательно забыла, как дышать, а жар начал распространяться по всему телу, словно пустыню перенесли внутрь меня.

Три месяца. Хорошо, я согласна на этот, на грани приличия, срок. Можно сочинить статью о долгих, предшествующих помолвке встречах и трогательной любви. Никто не поверит, но традиция будет соблюдена.

— Нам не позволят…

— Мне не нужно ничье позволение, — мое лицо приподняли за подбородок, заглянули в глаза, — чтобы назвать тебя своей. Двадцать дней и ни днем больше.

Я облизала пересохшие губы, и взгляд Леон потемнел.

— Три месяца, — прошептала, не в силах отвести взгляд от его глаз, точно некая сила протянула между нами невидимые нити.

— Упрямая, — выдохнул мне в губы Леон, мягко коснулся их, чтобы затем, точно сорвавшись, впиться обжигающим поцелуем.

— Три месяца, — повторила, когда снова смогла дышать.

— Ты вернешься в городской дом и не станешь избегать наших встреч. Я хочу видеть тебя каждый день, без каких-либо отговорок.

Я сжала зубы, выдыхая. Кажется, нет, я абсолютно уверена, какая пара станет самой популярной в следующем сезоне. И почему мне так предвкушающе весело, от мысли, что свет будет шокирован?

— Я тебя не испугал? — спросил Леон, очерчивая линию моих припухших губ.

С некоторых пор меня пугали исключительно черные кожаные дневники, черепа под обложкой и маги.

Покачала головой, и Леон снова притянул к себе, чтобы поцеловать.

— Тогда завтра возвращаем тебя домой, послезавтра устраиваем семейный обед и объявляем дату свадьбы.

Этот мужчина точно не привык терять времени даром.

— Три месяца, — упрямо тряхнула головой.

— Посмотрим на твое поведение, — туманно ответил Леон, провел рукой по волосам, закрутил на палец выбившийся локон, вздохнул: — Настоящее золото. Я чувствую себя богачом, готовым не спать ночами и охранять его.

Его руки легли на спину, прижали к себе, и я охнула от вспыхнувшего в теле пожара.

— Ты — словно огонь в моих руках, — с нескрываемым удовлетворением заметил Леон и добавил с тяжким вздохом: — Будет трудно удержаться от тебя на расстоянии, но я попробую.

И поцелуем заглушил готовое сорваться с моих губ: «Три месяца».

Родина встретила нас хмурым небом и мелким дождем. Серое небо лохматилось тучами, дул пронизывающий ветер. Весна у нас не столь приветлива, как во Фракании, но я с удовольствием вдохнула стылый воздух, плотнее закутываясь в теплый плащ.

Мой багаж остался на той стороне моря, сохранились лишь драгоценности, которые я упрятала в поясной кошель. Повезло, на пароходе работала швея, и у нее нашлось несколько вариантов готового платья, которые она быстро подогнала по моей фигуре. Плащ был велик, вдобавок еще и мужской, и приходилось придерживать полы, чтобы они не волочились по мостовой. Но все эти неудобства меркли перед фактом: я — дома.

Больше недели назад я покинула Рильсгар, чтобы вернуться целой и невредимой в компании жениха, дяди и Ракели. Вернуться повзрослевшей, почти замужней дарьетой. Вернуться влюбленной дарьетой…