Шанталь. Против течения

– Д-да… кажется, да, – все еще не обретя способности нормально соображать, ответила я. Опираясь на участливо подставленную руку, я попыталась встать, но сильная боль в ушибленных ребрах заставила меня вновь сложиться пополам. – Ох!

Рядом довольно загоготал тот самый матрос, по вине которого я очутилась в подобном положении:

– Это тебе за Ладу, сопляк! А ты, Люпен, – он злобно зыркнул на моего защитника, – еще раз попробуешь мне помешать, и можешь считать, что ты уже труп, понял? – он красноречиво провел ребром ладони по своему горлу, давая понять, как именно поступит с тем, кто осмелится перейти ему дорогу.

Стиснув зубы, Клод попытался вскочить, чтобы преподать урок зарвавшемуся забияке, но я его удержала, схватив за рукав одежды.

– Оставь его, Клод, пусть идет, – с трудом шевеля губами, выдавила я, – Лучше помоги мне встать, пока никто не заметил произошедшего и не доложил капитану. Еще одной смерти по моей вине я просто не перенесу.

– О какой смерти ты толкуешь? – бережно подхватив, Клод вопросительно уставился на меня. – Если ты о Ладу, то этот черт оказался не по зубам даже морскому дьяволу, раз тот не смог забрать его душу с собой в адскую пучину, где ему самое место.

– Так он жив?! – радость от сознания того, что не стала причиной гибели пусть и такого животного, как Ладу, захлестнула с такой силой, что я, забывшись, выпрямилась, отчего из груди вырвался новый стон. – Черт, как же больно!

– Я убью его, – мрачно пообещал Клод, осматриваясь в поисках успевшего ретироваться противника. – Тебе не нужно было меня удерживать.

– Нет, нужно было. Вспомни, как мы собирались превратиться в невидимок на большом корабле и незаметно выбраться на берег во время первой же остановки. Как по-твоему, все идет по плану? Сколько еще раз мне нужно привлечь к себе внимание, чтобы хоть одна корабельная крыса догадалась о том, что я не та, за кого себя выдаю? Нет уж! Что бы ни случилось, на этот раз я сделаю все, чтобы наша тайна не раскрылась, и если для этого понадобится безвылазно просидеть до конца путешествия в капитанской каюте, поверь, я это сделаю.

Да, обещать всегда гораздо легче, особенно когда не знаешь об очередном сюрпризе, который собирается преподнести тебе негодница-судьба. Так и я, приняв решение добровольно заключить себя под стражу, чтобы случайно не раскрыть инкогнито, понятия не имела о том, что очень скоро от всей конспирации не останется и следа, и мне придется лицом к лицу столкнуться со страхами, которых я всеми силами пыталась избежать…

Прошло больше недели с тех пор, как в поисках лучшей участи мы покинули переставший быть родным берег Франции, предпочтя общество убийц и воров на пиратском судне сказочным красотам Версальского дворца. Все это время я, верная своему слову, практически не покидала относительно безопасной территории капитанской каюты, превратив себя в добровольную узницу. И если поначалу перспектива жизни бок о бок в одном помещении с капитаном страшила меня не меньше, чем участь королевской любовницы, то постепенно все мои страхи исчезли без следа: капитан оказался не самым неприятным в мире соседом, предпочитающим почти все время проводить на мостике, спускаясь вниз только для того, чтобы наспех перекусить и проспать мертвецким сном до следующей вахты.

Постепенно я привыкла к его мерному дыханию на другом конце помещения и осторожным, крадущимся шагам, когда он, словно боясь ненароком прервать мой сон, тихонько выскальзывал наружу, вполголоса отдавая команды находящимся поблизости членам экипажа. Правда, иногда, когда он думал, что я этого не замечаю, он задерживался возле моего гамака, и тогда сквозь опущенные ресницы я ловила на себе его задумчивый изучающий взгляд, прежде чем он накрывал меня соскользнувшим во время сна на пол пледом и спешил отойти прочь.

Неприятно признаваться, но его забота о «простом юнге» импонировала мне, будя в глубине души те чувства, которые я ни в коем случае не желала бы испытывать. Для того, чтобы окончательно не размякнуть и не сознаться самой себе в том, о чем потом, уверена, непременно пожалею, я каждый раз мысленно напоминала своему глупому сердцу о судьбе несчастного графа де Ламмер, наверняка погибшего по вине капитана от болезни в темном и холодном трюме, так и не дождавшись необходимой помощи.

С Клодом мы виделись редко, его мало заботила жизнь Ренарда, к которому он не испытывал иных чувств, кроме презрения, зато его интересовало все, что касалось Ладу и его дружков, так и не сумевших забыть обид, пусть и ненароком нанесенных мной их главарю. Превратившись в тень, Клод денно и нощно не выпускал их из виду, надеясь вовремя обнаружить грозящую мне опасность и предотвратить ее до того, как произойдет что-нибудь непоправимое.