Шанталь. Против течения

Долг?! Вот как… Значит, все его благие намерения – лишь из простого желания выслужиться? И когда он грозился повернуть судно и доставить меня во французскую столицу – он вовсе не шутил?

Мне стало не по себе. Романтические чувства, испытываемые к этому человеку, исчезли так же внезапно, как когда-то появились. Ну что ж, если желание служить сильным мира сего – единственное, что имеет значение для этого человека, тогда мне остается только одно…

Сцепив руки за спиной и максимально выровняв спину, как, бывало, делала дражайшая бабушка герцогиня д’Одемар, когда была чем-то недовольна, я высоко вздернула подбородок и надменным тоном произнесла:

– Что ж, не могу не согласиться с вами, месье, долг свой вы выполнили отменно и, надеюсь, свою службу продолжите и впредь. Я намерена спуститься на берег в одном из итальянских портов и буду крайне благодарна, если вы доставите меня в целости и сохранности.

– Боюсь, ваше высочество, вы неверно истолковали мои слова, – вдоволь наглядевшись на пейзаж, капитан соизволил повернуться ко мне лицом, на котором застыло выражение бесконечной усталости и скуки. – Я – подданный его величества короля Франции, храни его Господь и даруй долгие годы жизни, а вовсе не ваш. Путешествие к берегам Италии не входит в мои планы, поэтому менять курс соответственно вашим пожеланиям, мадемуазель, я, уж простите, не намерен. Судно движется на Тахмиль, где его ожидает капитальный ремонт, а меня – срочные дела, которые, в угоду вам, я не могу дольше игнорировать.

Подойдя к рабочему столу, по обыкновению заваленному картами и различными измерительными приборами, он вытащил из деревянного ларца, привинченного с краю, секстант и поднес к глазам, что-то высматривая на начавшем темнеть небе, на котором то тут то там таинственно поблескивали и исчезали, словно крошечные светлячки, звезды.

«Негодяй! Да как он смеет?! Да разве это достойные дворянина речи?»

События последних дней слишком сильно повлияли на меня, чтобы я сейчас пропустила явно слышащееся оскорбление мимо ушей. Еще свежи были в памяти полные надежды глаза боравийцев, признающих во мне свою королеву и верящих в то, что однажды я вернусь и займу принадлежащее мне по праву место на троне отца. Слабая правительница им была не нужна. Что ж, значит самое время начать становиться сильнее.

Молниеносно выхватив шпагу из ножен, я приставила ее к груди не ожидающего подобного маневра мужчины. Нажав чуть посильнее, отчего под белоснежной тканью сорочки проступила капля алой крови, я, намеренно чеканя каждое слово, как и подобает монарху, приказала:

– Вы немедленно измените курс и доставите меня туда, куда укажу, или я убью вас сию же минуту. Выбирайте!

Однако зря я полагала, что смогу ввергнуть в ужас этого несносного человека. Вместо того, чтобы испугаться за собственную жизнь и тут же броситься выполнять приказание, он сделал шаг вперед, тем самым заставляя лезвие вонзиться еще сильнее. Замешательство, вопреки воле отразившееся на моем лице, лишь вызвало у него улыбку, которая стала еще шире, когда я почувствовала, как что-то острое кольнуло меня в бок: капитан оказался не робкого десятка и решил прихватить на тот свет и меня.

Так мы стояли в опасной близости друг от друга и жара, охватившего нас. Оба были достаточно упрямыми, чтобы отступить и позволить противнику почувствовать себя победившим без боя.

Ситуация была непростой. Близость этого мужчины и опасность, исходившие от него, сводили с ума, и я, менее искушенная в подобных делах, не выдержала первой. Почувствовав, как кровь горячей волной приливает к лицу, я, побоявшись выдать свои чувства, дернулась назад, машинально увеличивая расстояние между нашими ставшими чересчур напряженными телами, тем самым давая преимущество своему противнику, чем он тут же поспешил воспользоваться. Резким движением оттолкнув мою шпагу, он одной рукой приставил кортик прямо к моему горлу, а другой, схватив за волосы, небрежно собранные на затылке в узел, грубо притянул к себе. Миг – и вот уже его твердые губы в настойчивом поцелуе раздвигают мои.

Я сопротивлялась как могла, но это было все равно что биться о каменную стену, и все мои попытки вырваться лишь еще больше раззадоривали мужчину, который всё сильнее прижимал меня к себе, вдавливая мою грудь в свою, не давая дышать. Весь мир закружился перед глазами. Почти теряя сознание, я решилась на последнюю уловку: перестав сопротивляться, я, как сломанная кукла, неожиданно обмякла в руках Патриса, тем самым сбивая его с толку. Решив, что из-за чрезмерного напора я потеряла сознание, он слегка ослабил хватку и тут же получил сильный удар под дых. Разжав руки, он сложился пополам в попытке восстановить дыхание, когда получил еще один удар – коленом в челюсть.