Шантажистка

Я выключаю компьютер и просматриваю расписание на завтра: несколько встреч и дебаты по иммиграционному вопросу, которые, с учетом текущих осложнений из-за Брексита, просто обязаны собрать аншлаг. Решением провести референдум моя партия открыла ящик Пандоры, и, насколько мне известно, теперь многие мои коллеги сожалеют, что вовремя не захлопнули крышку и не запихали этот ящик поглубже в чулан. Соединенное Королевство нынче какое угодно, только не соединенное.

Щелкаю выключателем и покидаю кабинет.

Как правило, по окончании рабочего дня я предпочитаю возвращаться в Блэкфрайарс пешком. Быстрая ходьба под темным небом не только полезное упражнение, но и редкая возможность поразмыслить. А сегодняшним вечером обдумать мне предстоит весьма многое, в основном в плане самоанализа.

Если я что и вынес из событий прошлого вечера, так это то, что жажду отношений гораздо сильнее, чем мне представлялось раньше. Иначе не объяснить, почему я вел себя в совершенно не свойственной мне манере. Кажется, Джон Донн сказал, что «человек — не остров», и, как в любом изречении, здесь есть доля правды. А вот как мне разобраться со своей изолированностью, дело уже другое.

Один коллега как-то предложил мне попробовать знакомство через интернет, и некоторое время я даже серьезно обдумывал подобный вариант. Тем не менее я всегда надеялся, что однажды судьба все же сведет меня со второй половинкой. Думаю, мало кому может понравиться, когда твою судьбу определяет какой-то компьютерный алгоритм, вот и я твердо придерживался своей веры. Но после вчерашних событий ясно, что ожидание чересчур затянулось, и моя вера в благосклонность Провидения пошатнулась.

И когда я сворачиваю с бурлящей Холборн на тихую Фернивал-стрит, у меня уже созревает мысль, что, пожалуй, настало все-таки время проявить некоторую активность. Однако не все сразу, и я направляюсь в тихую гавань «Фицджеральда».

Толкаю дверь, втягиваю носом воздух, и меня приветствуют ароматы домашней еды и пива. Заведению уже больше ста лет, и оно успело послужить убежищем, наверное, тысячам мужчин вроде меня. Безусловно, золотая пора паба пришлась на шестидесятые-семидесятые, когда он был модным клубом, открывавшим свои двери только для членов. Ныне же его расположение в стороне от центра диктует более гибкую политику в плане посетителей. К счастью, именно благодаря такому месту туристы, жители других районов и большинство моих коллег даже и не подозревают о существовании «Фицджеральда».

Я устраиваюсь на табурете перед стойкой. На дальнем конце восседает Стивен — актер, насколько мне известно, вышедший в тираж еще в девяностые. Он ужасно гордится своей внешностью и в то же время с маниакальной настойчивостью продолжает разрушать ее чрезмерным потреблением алкоголя. Понятия не имею, как этот тип зарабатывает на жизнь, поскольку из паба он практически не вылезает — приходит первым, к открытию, а вечером его выпроваживают последним.

— Привет, Уильям, — произносит Стивен заплетающимся языком и машет непослушной рукой.

Разумеется, он давным-давно набрался, и во избежание разговора с ним я ограничиваюсь кивком и принимаюсь оглядывать зал, будто кого-то ищу.

Сегодняшним вечером ажиотажа не наблюдается, из двух десятков столиков занято от силы пять. Фоном приглушенной болтовне посетителей служит «Рокетмен» Элтона Джона, доносящийся из музыкального автомата в углу. Старенький автомат этот, модели «Рок-Ола», заполнен виниловыми сорокапятками семидесятых годов и в полной мере олицетворяет собой дух «Фицджеральда» — все в прошлом. Фрэнк, владеющий пабом последние двенадцать лет, одержим славной историей заведения, и в результате здесь царит некоторое запустение.

— Привет, Уильям. Как обычно?

Я разворачиваюсь обратно к стойке, где Фрэнк уже нацеживает пинту «Олд спеклд хен».

— Добрый вечер, Фрэнк. Какое сегодня блюдо дня?

— Запеканка с тушеной говядиной. М-м, вкуснятина! — отвечает он, и его отвислые щеки трясутся. Что-то мне подсказывает, что Фрэнк всегда выглядел старше своего возраста. Физиономия у него одутловатая и морщинистая, а полное отсутствие волос не исправляет ситуацию. Впрочем, несмотря на внешность бульдога, Фрэнк обладает дружелюбным характером золотистого ретривера, пускай даже лысого и толстого.

— Замечательно. Тогда мне одну порцию.

Одно из главных достоинств «Фицджеральда» — это еда. Здешнее меню по большей части составляет британская классика, с любовью приготовленная — без всяких полуфабрикатов! — женой Фрэнка, Джини. В отличие от основной массы лондонских забегаловок, подливу здесь не называют собственным соком, а чипсы подают в мисочке, не выкладывая из них сложную конструкцию. Может, кто-то сочтет это старомодным, однако лично я предпочитаю непритязательное, зато настоящее.

Вручаю Фрэнку двадцатку, и когда он пробивает заказ в кассе, позади него распахивается дверь на кухню. Вопреки моим ожиданиям, вместо нагруженной тарелками миниатюрной Джини на пороге возникает какой-то здоровенный детина.

— Эй, Фрэнк! Где этот долбаный ключ от подвала?