Шантажистка

Стоит мне выйти из лифта, и мой бодрый настрой подвергается испытанию. Мажорной и раздражающе громкой мелодией новый смартфон извещает о поступлении текстового сообщения:

Готов к сделке? Чмоки. Габби

Я только усмехаюсь. Да она понятия не имеет, что я на шаг впереди нее. Установлю по списку делегатов ее фамилию, и вот тогда-то заявление в полицию подам уже я. А пока пускай побесится. Прячу телефон в карман, не удосуживаясь ответить на дерзкое послание.

В офис я прибываю раньше Розы и в качестве компенсации за вчерашний сандвич готовлю нам обоим чай. Женщина появляется, как раз когда я ставлю чашку на ее стол.

— Доброе утро, Роза.

Она внимательно смотрит на чашку, затем на меня.

— Надеюсь, ничего не случилось, Уильям. При плохих новостях первым делом предлагают чай.

— Сегодня утром никаких плохих новостей! Ну, за исключением того, что вынужден снова попросить вас связаться с организаторами позавчерашнего мероприятия.

— Опять?

— Прошу прощения, но список делегатов мне все-таки понадобится.

Женщина и не думает выражать недовольство, лишь послушно делает пометку у себя в блокноте.

— Хорошо, я все сделаю.

Потом мы переходим к обычным утренним делам, и, согласовав расписание на день, Роза возвращается за свой стол. До первого совещания остается еще час и одна неотложная задача, после которой можно с чистой совестью приступать к парламентским обязанностям. Открываю сообщение Габби и набиваю ответ:

Никаких сделок. И будь уверена, твой план обернется против тебя. Жди новостей.

Отправляю и удовлетворенно откидываюсь на спинку кресла. Отныне я диктую условия. Жаль, конечно же, что не увижу ее лица, когда она прочтет мое послание. Кладу смартфон на стол — исключительно на тот случай, если Габби решит незамедлительно признать поражение. — и с головой ухожу в подготовку к предстоящему совещанию.

Час пролетает быстро, и незадолго до десяти я собираю папки.

— Так, мне пора. Думаю, больше часа у меня это не займет.

Роза выглядывает из-за монитора и кивком дает понять, что приняла информацию к сведению. Ее изящные пальцы даже не прерывают своей пляски по клавиатуре.

В коридоре на ходу еще раз проверяю телефон. Мое послание Габби так и остается безответным, но, как мне представляется, знак это хороший. Навряд ли она ожидала отпора и запасным планом явно не обзавелась. Я прямо вижу, как она лихорадочно обзванивает редакторов газет и от всех без исключения получает решительный отказ. Мысль об этом даже доставляет мне некоторое удовольствие.

Увы, мой радостный настрой угасает на первых же минутах совещания, когда председатель комитета приступает к презентации: более полусотни слайдов с несуразными схемами, диаграммами и корпоративными терминами вроде «профильные компетенции» и «незадействованные кадровые потоки». В общем, как выразился сидевший рядом со мной малый, «полнейший и абсолютнейший вздор».

Но ничто не вечно, наконец-то подходит к концу и скука смертная, хотя я и вынужден оплакивать семьдесят минут своей жизни, которые мне никогда уже не вернуть. Мало мне запрессованного мозга, так собрание еще и затянулось дольше запланированного, что как пить дать скажется эффектом домино на всем моем дальнейшем распорядке. По окончании совещания я первым устремляюсь к выходу.

По пути в свой кабинет проверяю смартфон на предмет поступивших сообщений. Габби по-прежнему отмалчивается, зато неожиданно обнаруживается послание от Фионы Хьюитт, парламентского уполномоченного по этике. Она на шесть лет меня старше, и я хорошо ее знаю, поскольку в Палату общин нас избрали одновременно. Далее ее карьера, в отличие от моей, пошла по восходящей. Тем не менее Фиону я отношу скорее к друзьям, нежели к коллегам.

Заинтригованный, читаю сообщение:

Уильям, как прочтешь, живо ко мне. Очень важно!

Еще интереснее. Задача уполномоченного по этике состоит в регламентировании поведения всех действующих членов парламента, и поступившее от него приглашение на встречу, по идее, должно вызывать малодушный страх. Но мое-то поведение безукоризненно, и бояться мне нечего. По-видимому, Фиона хочет обсудить кого-то из моих коллег — из тех, что продолжают балансировать на грани дозволенного. Желания стучать у меня нет, но, несомненно, я окажу Фионе любую посильную помощь, особенно если речь идет о серьезном проступке.

Секретарша Фионы встречает меня скорее ухмылкой, нежели улыбкой.

— Доброе утро, мистер Хаксли. Проходите, пожалуйста, она вас ожидает.

Проигнорировав столь нетипичный прием, я стучусь в дверь кабинета Фионы — просто из вежливости — и вхожу. Хозяйка стоит за столом, как будто только и дожидалась моего появления.

— Слава богу, ты пришел, — выпаливает она. — Садись, пожалуйста, Уильям.