Шантажистка

— Раз вы так напрашиваетесь, Адриан, не стал бы этого исключать.

Снова смех, но на этот раз в адрес моего оппонента. Он плюхается в кресло и все оставшееся время чинит препятствия обсуждениям. Впрочем, как бы такое поведение ни досаждало, оно все же предпочтительнее дискуссии о флагелляции.

Совещание проходит гораздо спокойнее, чем я опасался, и на следующее я направляюсь уже более уверенно. Тем не менее на этот раз мне предстоит сессия в Палате общин, где меня будут окружать уже сотни коллег. Что ж, положительную сторону можно усмотреть в том, что так надо мной посмеются все разом. Лучше гильотина, чем долгое и мучительное кромсание на кусочки.

И все же, смекаю я, собственную участь можно смягчить прибытием в последнюю минуту, буквально перед самым призывом спикера к тишине. Снова нахожу временное убежище в мужском туалете.

Без двух минут три покидаю кабинку и направляюсь в зал заседаний.

Перед самым залом уже приходится бежать, поскольку у меня остается лишь несколько секунд. Слава богу, я благополучно успеваю, и сразу же за мной двери закрывают. Момент появления, судя по всему, подобран идеально. С ярусов кожаных скамеек по обеим сторонам зала доносится гомон сотен собравшихся депутатов. Выглядит так, будто каждый смог выкроить в своем расписании время для дебатов по иммиграции.

Пригнув голову, сворачиваю налево и крадусь по самому краю зала. Мое место на предпоследней скамье сзади. Без происшествий достигаю своего ряда, однако теперь мне придется протиснуться мимо нескольких коллег. Именно на данном этапе я более всего и открыт публике.

И действительно, меня почти сразу же замечают, и мое дальнейшее продвижение вдоль скамьи сопровождается громогласным улюлюканьем и свистом, несколько коллег-мужчин по пути хлопают меня по спине. Когда я достигаю своего места, все взгляды устремлены на меня. Если и существует возможность положить конец этой катавасии, то именно сейчас. И потому я делаю единственное, что приходит на ум, — отвешиваю напыщенный поклон.

Действенность приема превосходит все мои ожидания, и по залу уже разносится смех, а на моей стороне и вовсе аплодируют. Я с огромным облегчением усаживаюсь на место, и спикер открывает заседание.

Благодаря эмоциональности дебатов мое скандальное приключение на три долгих часа предается забвению. После сессии все мои мысли заняты выпивкой в «Фицджеральде», так что на работе я не задерживаюсь ни минуты. На сегодня все обсуждения инцидента закончены, а завтра, надеюсь, таковой уже станет прошлогодним снегом.

Как обычно, по пути в Блэкфрайарс я предаюсь размышлениям. Да уж, денек выдался насыщенным, однако пока обошлось без серьезных последствий. Каким бы скверным положение подчас ни казалось, могло быть и намного хуже. По крайней мере, я извлек один ценный урок.

В самом начале восьмого сворачиваю на Фернивал-стрит и замечаю какую-то возню возле дверей «Фицджеральда». Неизвестный тип в костюме вовсю материт Фрэнка, который в ответ неистово машет на него руками. Меня отделяет от них метров двадцать, когда на сцене появляется Клемент, и ситуация принимает новый оборот. Вопли смолкают, поскольку великан хватает матерщинника за лацканы и прижимает к стене, причем ноги того болтаются над землей.

Я подхожу к Фрэнку и интересуюсь:

— Все в порядке?

— Застукал этого гада с коксом в туалете. Клемент разъясняет ему нашу политику в отношении наркотиков.

Пришпиленный к стене мямлит извинения, и великан поворачивается к Фрэнку за дальнейшими указаниями.

— Привет, Билл, — бросает он, заметив меня. С учетом обстоятельств, держится он крайне непринужденно.

— Э-э… Добрый вечер, Клемент.

Фрэнк кивает здоровяку, и тот бесцеремонно швыряет типа в костюме на середину улицы. Ознакомившийся с антинаркотической политикой паба бедолага поднимается и улепетывает без оглядки.

— Как обычно, Уильям? — осведомляется Фрэнк, уже оборачиваясь в дверях. Клемент закуривает сигарету, и я решаю не задерживаться на улице.

Присаживаюсь на табурет, пока бармен наполняет бокал.

— Фрэнк, а мне показалось, будто ты сказал, что этот Клемент у тебя разнорабочий.

— Так и есть.

— Вижу, его обязанности этим не ограничиваются. Ты же знаешь, что охранникам требуется лицензия?

— Конечно.

— И что, у Клемента она есть?

— У него самого узнать не хочешь?

— Хм, не очень.

— Весьма разумно. Сегодня у нас пюре с колбасками.

И с этим он ставит передо мной бокал с пивом.

— Спасибо. Пюре я тоже возьму.

Расплачиваюсь и удаляюсь на свое обычное место в углу. Расположившись за столиком, делаю большой глоток и откидываюсь на спинку стула. Впервые за день можно погрузиться в блаженное забытье под доносящуюся из музыкального автомата песню Фрэнка Синатры. Я закрываю глаза и отрешаюсь от всего, кроме мелодичного голоса певца. Накатывает усталость, усугубляемая и тем обстоятельством, что я не ел с самого завтрака. Во всей этой заварухе было как-то не до еды, но теперь, когда худшее позади, голод дает о себе знать.

Не обращая внимания на голод, соскальзываю в безмятежную дремоту. Пока меня внезапно не выдергивает из нее голос:

— Добрый вечер, Уильям.