Шантажистка

Укрываюсь в мужском туалете и удостоверяюсь, что в кабинках пусто. Затем набираю номер Габби.

— Доброе утро, братец.

— Чего ты хочешь, Габби?

— Я скажу тебе, чего я не хочу. Не хочу, чтобы меня водили за нос.

Обвинение, пожалуй, даже смешное, поскольку совсем недавно именно она отправила меня на остров Уайт в буквальном смысле слова охотиться за призраком. Как ни подмывает меня выложить ей, что нам известно о смерти ее матери, Клемент все-таки правильно настоял, что нашу осведомленность стоит сохранить в тайне — возможно, в дальнейшем это сыграет нам на руку. Памятуя его указания, я направляю разговор в другое русло.

— Если кто и водит за нос, так это ты! Что за фокусы со статьей, Габби?

— Это был всего лишь образец для дегустации. Если не будешь делать, что велено, получишь полную тарелку.

— Я делаю все, что ты сказала.

— Почему-то не верится.

— Не хочешь, не верь.

Разумеется, ей приходится изворачиваться, чтобы не выдать полученные совсем недавно от Розы сведения. Одно неосторожное слово — и ее крот будет раскрыт.

— Где же тогда договоры? — рявкает Габби.

— В субботу утром я поговорил со своим поверенным, и он пообещал сегодня прислать их.

Я едва ли не слышу, как в голове у нее скрежещут шестеренки.

— В твоем положении лучше не врать.

— Я сообщил ему контакт твоего поверенного. Вместо того, чтобы донимать меня, лучше бы связалась с ним.

Немного помолчав, женщина принимается за старое и извергает новую угрозу:

— Уильям, если я узнаю, что ты что-то затеял, твоя история в мгновение ока окажется в газете. Мне не надо тебе объяснять, что произойдет потом, верно?

Расклад определенно меняется, и в обычно спокойной и сдержанной интонации Габби различается скрытая напряженность. Тем не менее даже если бы сейчас я и мог ее осадить, во всем остальном я по-прежнему загнан в угол. И забывать об этом ни в коем случае нельзя.

— Все под контролем, Габби. Просто оставь меня в покое и получишь свое.

Прежде чем предпринимать дальнейшие действия, необходимо проверить еще кое-что, и я набираю другой номер.

— Доброе утро, «Хассард энд партнерс», — отвечает женский голос.

Я прошу соединить меня с главой фирмы. Домиником Хассардом. Какое-то время наслаждаюсь мелодией «Зеленых рукавов», но в конце концов в трубке звучит голос агента, занимающегося арендой Хансворт-Холла.

— О, мистер Хаксли. Рад вас слышать. Давненько от вас не было вестей.

— Да, прошу прощения за задержку. Насколько понимаю, вопрос продления аренды с вами обсуждала моя секретарша?

— Э-э, да, — чуть помявшись, отвечает мужчина.

— Доминик, будьте так любезны, обрисуйте ситуацию.

— Хм, ваша секретарша дала строгое указание не продлевать аренду, а также не беспокоить вас по данному вопросу в течение ближайших недель. Сказала, мол, у вас в парламенте какие-то осложнения и вас ни в коем случае нельзя беспокоить.

— Понятно. А сегодня утром она с вами связывалась?

— Уверен, что нет, но подождите минуточку, я уточню.

Снова внимаю чарующим звукам «Зеленых рукавов».

— Мистер Хаксли, этим утром она не звонила.

— Вы абсолютно уверены?

— Мистер Хаксли, фирма мы небольшая, у нас всего четыре человека. Никто из моих сотрудников не получал имейла и не разговаривал по телефону с вашей секретаршей.

— Что ж, спасибо, Доминик. Могу я попросить вас об одолжении?

— Разумеется.

— Проинструктируйте, пожалуйста, ваш персонал впредь принимать указания только от меня лично. Если получите какой-либо имейл, лишь подтвердите получение и переправьте его на мой электронный ящик. То же самое касается и дальнейших уведомлений от вашей фирмы — все слать на мой личный адрес.

— Непременно. И все же мне хотелось бы прояснить ситуацию с Хансворт-Холлом. Видите ли, съемщики несколько обеспокоены, не начинать ли им подыскивать новый особняк.

— Передайте им мои извинения и заверьте, что к концу недели я дам четкий ответ. Сейчас могу лишь сказать, что и сам предпочел бы продлить с ними договор, однако у меня и вправду возникли кое-какие осложнения, которыми я сейчас вынужден заниматься.

— Думаю, новость их порадует. Передам, конечно же.

Я заканчиваю разговор.

Как бы ни был я зол на Розу, чье двуличие отныне не вызывает сомнений, в равной степени я зол и на себя самого, что позволил обвести себя вокруг пальца. Между наивностью и доверием грань весьма тонкая, и я по небрежности ее пересек.

Возвращаюсь в свой кабинет.

Едва лишь я переступаю через порог, секретарша прекращает печатать.

— Все в порядке? — спрашивает она с улыбкой.

«Какая наглость!»

— Да, все прекрасно, спасибо.

Усаживаюсь за свой стол и принимаюсь рыться в первой попавшейся груде бумаг, чтобы изобразить привычный ход вещей. Затем как бы невзначай спрашиваю:

— Вы связались с риелтором в Гэмпшире?

— О да, через пять минут после вашего ухода отправила ему письмо.

В некотором роде ее умение врать даже заслуживает восхищения. Слабое утешение, конечно же, однако сомневаюсь, что на моем месте многие распознали бы ложь за самоуверенной улыбкой Розы.

— Замечательно. А что с оценкой квартиры?

— Все уладила. Агент заглянет к вам в следующий вторник в шесть вечера. Вас устраивает время?