Шантажистка

— Так чего ж тогда бабки суешь?

— Мы вас задержали, и это лишь компенсация за ваши хлопоты.

— Я в благотворительности не нуждаюсь.

— Разумеется, не нуждаетесь. Если вам станет легче, можете считать это ссудой. Вернете, когда ваш парень закончит университет.

Впервые с момента нашей встречи на лице девушки появляется подобие улыбки.

— Думаете, он сможет поступить в университет?

— Еще как. Ведь он начинает жизнь с чистого листа.

Она берет банкноту и прячет в карман куртки.

— Спасибо.

Какое-то время я смотрю ей вслед. Статистика, насколько мне известно, ее младенцу отнюдь не благоволит. Вероятность, что он получит высшее образование, от силы десять процентов. И все же она существует.

— Вот уж не думал, что когда-либо увижу подобное, — хрипит Клемент сзади.

— Что увидишь? — оборачиваюсь я.

— Как политик кому-то помогает. Первым будешь.

— Не все из нас нарциссисты, транжирящие государственные средства, — огрызаюсь я. — Некоторые действительно думают о людях.

— Хорошо-хорошо, Билл, только успокойся. Если бы я не считал тебя порядочным, меня бы здесь не было.

Увы, Клемент отнюдь не одинок во мнении, будто мы, политики, совершенно не в курсе проблем обычных людей. Вот только пока пытаешься помочь массам, упускаешь кого-то вроде этой девушки, и от этой проблемы при управлении страной никуда не деться. Но не должны родители пользоваться продуктовыми банками! И меня охватывает стыд, что на деле обстоит совершенно по-другому.

— В чем дело? — спрашивает великан.

— Да ерунда. Просто подумал, что кое-кому из моих коллег не помешало бы сюда наведаться. Тогда, может, и поймут, что не все наслаждаются экономическим процветанием, о котором мы без конца твердим.

— Аминь, — хмыкает Клемент. — Но, кажется, прямо сейчас перед нами стоит другая задача?

Однако мне собственные беды вдруг кажутся не такими уж и существенными. Тем не менее, если я не разберусь с Габби, помочь никому не смогу.

— Тогда идем.

28

Корпус «Деруэнт» — точная копия «Оруэлла», десятая квартира располагается на втором этаже. На лестничной площадке восемь дверей различной степени запущенности. Из квартиры в дальнем конце грохочет нечто, представляющееся ее жильцам музыкой. Хоть сколько-то различимая мелодия отсутствует напрочь, лишь ритмично лупят басы.

Мы встаем бок о бок перед дверью под цифрой десять. Клочок неокрашенного дерева на косяке свидетельствует, что некогда здесь был звонок. Клемент тянется к дверному молотку, однако я вскидываю руку, призывая его не спешить.

— Ну что еще?

— А что мы скажем-то? — полушепотом спрашиваю я.

— Зависит от того, кто откроет.

— А если это окажется мисс Дуглас? Квартира, как-никак, ее.

— Та девчонка подала хорошую идею. Скажем, мол, коллекторы мы, ищем Габби Дэвис.

— Точно, только ее зовут не Габби.

— Как это не Габби?

— Ее имя — Габриэлла, а Габби — это сокращенное.

— Ой, да какая разница!

И с этим он решительно стучит молотком, и мы отступаем от двери на шаг. Проходит несколько секунд, однако внутри квартиры никакого движения. Клемент снова колотит, уже гораздо громче.

— Ее там больше нет! — доносится вдруг чей-то голос.

Мы поворачиваемся и видим, что из двери соседней квартиры справа выглядывает какой-то старик.

— Здравствуйте, — говорю я.

— Мусора, поди? — брюзжит он вместо ответного приветствия.

— Что-что?

— Нет, дед, — вмешивается Клемент. — Просто старые друзья. Оказались поблизости, да и решили проведать.

— Если и друзья, то не очень-то хорошие. — язвит старик.

— Это почему же?

— У нее был инсульт. Вот социальная служба и увезла ее, еще летом.

— А в каком месяце?

Сосед скребет щетинистый подбородок.

— Дай-ка подумать. Наверное, в начале июля, потому что в конце месяца я ложился на неделю в больницу, а ее забрали еще до этого.

— Ясно. А куда ее увезли, случайно, не в курсе?

— Да в дом престарелых на Адам-стрит, куда же еще! Лично я предпочел бы помереть дома в куче собственного дерьма, чем в одном из этих мест.

— Ну, дед, ты даешь! Не видел, никто к ней потом не заглядывал?

Старик снова с подозрением щурится на Клемента.

— А ты точно не фараон?

— Да разве ж я похож на фараона?

— Ты-то нет, а вот твой кореш, пожалуй, и похож.

— Поверь мне, он тоже не из этих, — заверяет его великан.

— Не выношу я этих дрочил, — не унимается старик. — Когда надо, их и близко нет, а когда не надо, продыху не дают!

— И не говори! — соглашается Клемент. — Но раз уж мы не из полиции, не скажешь, заметил кого тут?

— Да не, не видел ни души. Но вот шуметь шумели, это я слышал, так что кто-то приходил. Может, ее семейка грызлась за барахло, то еще ворье.

— И когда в последний раз шумели?

— Да кто ж его знает, здесь же сутками напролет гам стоит. Может, несколько дней назад.

— Ясно. Ну, спасибо, дружище.

Старик и Клемент обмениваются кивками, и брюзгливый пенсионер скрывается в своем жилище.

— Интересно, — бормочет великан.

— Вот как? По мне, так мы лишились единственной ниточки к Габби.

Следует привычное поглаживание усов.

— Говоришь, отсюда отсылали письмо?

— Ну да. С характеристикой Розы.

— И когда?

— Недель восемь-девять назад.

— Стало быть, в августе?

Тут до меня доходит, к чему клонит Клемент.