Шапито-шоу

Отец. За пределы себя! Но ведь был Христос! Он уже вынес нас за все мыслимые пределы. Он все про нас знает, видит, простил и любит нас таких, какие мы есть. В любви бессмертие! Мы вечно живем в нем. И нам он велел любить, пускать других в свое сердце. А кого я любил? Я никого не пускал! Все недостойны!!! Только я, я, я, запомните, слушайте меня… Настоящее, человеческое, главное дело — не сделано! Вот от этого и проблемы. Больше ни от чего. Мне здесь надо быть, с тобой. Вот что я понял!

Отец обнимает Сына за плечи, и вместе, в дружеских объятиях, они уходят по улице.

ПОЕЗД. КУПЕ. ДЕНЬ

В окне мелькает пейзаж. Отец и сын в купе. Оба молчат. Отец смотрит в окно с выражением скорби. Сын поглядывает на него, прикрываясь книгой.

Сын. Пап, а тот спектакль… который вы репетируете…

Отец. Не будет никакого спектакля…

Сын. Как? Совсем?

Отец. Я не дойная корова! Понимаешь? Какие уж тут

спектакли, если душа пуста!

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ДЕНЬ

Отец и Сын с рюкзаками поднимаются в гору, идут по каменистой тропинке. Они не разговаривают, только дышат. Отец впереди. Он останавливается, поворачивается, заботливо спрашивает Сына:

Отец. Устал? Можешь еще идти или отдохнем?

Сын. Могу…

Отец. Молодец! Давай еще чуть-чуть — будет отличное

место.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ПОЛЯНА 1. ДЕНЬ

Привал. Лужайка. Оба лежат на траве. Сын совершенно вымотанный лежит на боку, закрыв глаза. Отец, улыбаясь, смотрит, раскинув руки, как плывут облака. Отец переворачивается, любуется травинками. Что-то находит в траве.

Отец. Ой, гляди-ка, жук-олень! Видишь, какие рога! Это на самом деле челюсти. Они дерутся страшно, этими рогами. Птицы отрывают им голову, туловище съедают.

Сын внимательно слушает, кивает.

Отец. А голова валяется сама по себе, может видеть, кусать с прежней силой, готова продолжать борьбу. Поднесешь к ней другого жука, она клац-клац (показывает). Вот и я последние несколько лет тоже… как эта голова, — видел, кусал, а на самом деле… давно мертв.

Сын. Эх…Ты хотя бы что-то делаешь! А я вообще ничего! Если бы я мог хотя бы просто помогать, на любых условиях — мне кажется, я чувствовал бы себя более живым.

Отец. Более живым! А не надо быть более живым. Я о чем тебе говорю? Вот дерево живет спокойно, растет — а нам мало просто жить, нам нужно что-то большее, чем жизнь.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ

Вечер. Сумерки. Отец и Сын ползут в гору по камням. Сын еле волочется, спотыкается, падает. Отец мрачен и сосредоточен.

Сын. Может… передохнем… минутку?

Отец. Да какая минутка?! Ты что, не видишь, как темнеет?!

Сын. А скоро то место?

Отец. Не будет уже того места. Не туда шли, судя по всему. Весь день.

Сын. Так мы заблудились? (Останавливается.)

Отец. Ты иди, иди. Главное — место для ночлега найти, а там разберемся.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. НОЧЬ

Отец и Сын выходят на поляну. Скидывают рюкзаки.

Отец. Здесь встаем.

Отец начинает распаковывать рюкзак, вываливает палатку. Cын смотрит на дисплей мобильного телефона. Отец хмурится.

Отец. Да что ты опять с этим телефоном! Выбрось его!

Сын. Да не, пап, смотри! Здесь сеть ловится!.. Может, спасателям позвонить?

Отец. Зачем?

Сын. Если заблудимся совсем?

Отец. Ну заблудимся! И что?! Может, и к лучшему!

Сын. Да… просто как-то… непонятно… что делать…

Отец. Да что понимать? Корм добывай — больше ничего и не надо. Здесь наш дом, здесь нам с тобой надо быть. Понимаешь?

КРЫМ. СИМЕИЗ. ПАЛАТКА. НОЧЬ

Ночь. Палатка стоит как-то неудачно, почти на обрыве. Дождь слегка шелестит. Отец спит. Сын ежится, садится, ощупывает вокруг себя, светит фонариком. Отец приоткрывает глаза.

Отец. Чего ты?

Сын. Змеи…

Отец. Прекрати! Спи.

Отец выхватывает у Сына фонарь, выключает его, бросает в угол. Сын сидит, прислушивается. Отовсюду доносятся страшные звуки. Сын аккуратно, чтобы не потревожить отца, ложится. Но скоро снова поднимается. Сидит поджав ноги.

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ДОМИК

Дождь моросит. Отец и Сын выходят к одинокому домику.

Они в доме. Отец хозяйничает. Берет кастрюлю. Проверяет, есть ли электричество. Смотрит, что за крупа. Собирается готовить.

Отец. Это такие домики в горах, их еще называют приютами. Коммунизм в отдельно взятом доме. Приходишь, пользуешься — потом что-то свое оставляешь. Закон гор. На вот, помой. (Протягивает Сыну сковороду.)

Сын возвращается с кастрюлей. Отец насвистывает под нос («Если парень в горах не ах…»), что-то помешивает в кастрюле. Сын видит в окне человека в кепке, присматривающегося к происходящему внутри. В окне Айдамир.

Сын. Пап, смотри!

Отец смотрит, но там уже никого нет. В дверях появляется маленький, худенький, скромный человек в больших сапогах и с ружьем (егерь Айдамир).

Айдамир. Вы кто?

КРЫМ. СИМЕИЗ. ГОРЫ. ДОМИК

Айдамир и Сын уже за столом. Отец накладывает всем еду на тарелки.