Шарады любви

— Но, милорд, я… я не могу… Не могу ее принять. Вы и так сделали мне слишком много подарков.

— Опять вы ведете себя глупо и по-детски. Я предпочел бы видеть вас неприступной, упрямой и даже не всегда любезной. А вижу перед собой наивного ребенка. Честное слово, Даниэль, это скучно! Прошу вас оказать мне честь и принять подарок. Впредь я не желаю слышать от вас подобные глупости. Понятно?

— Вполне понятно, милорд, — с улыбкой ответила Даниэль. Она грациозно присела и протянула графу для поцелуя свою изящную ручку с тонкими длинными пальцами.

— Это же великолепно, Даниэль! — воскликнул Джастин, наклоняясь и поднося кончики ее пальцев к губам. — Теперь я вполне уверен, что вы хорошо знакомы с правилами этикета.

— Конечно, милорд. А вы в этом сомневались?

— И вновь достоин порицания, — пробормотал Линтон извиняющимся тоном. — Но поймите меня правильно, Даниэль. До сих пор я имел дело с дерзким уличным мальчишкой, непомерно гордым, кичащимся своей независимостью и превосходно галопирующим на лошади. И вся его одежда соответствовала образу отчаянного сорванца: в ней было удобно бегать по улицам, болтать с прислугой, ввязываться в драки и все такое прочее.

— Но на лошади я скакала как следует! — запротестовала Даниэль, ибо это было единственное из сказанного графом, с чем она могла спорить.

— Согласен. И все же я ни разу не видел вас сидящей в седле с видом светской леди.

— Этого я действительно терпеть не могу. Если не ездить по-мужски, расставив ноги, то лучше уж совсем не садиться на лошадь!

— В таком случае, дитя мое, в будущем вам придется очень редко ездить верхом.

В глазах Даниэль вспыхнул недобрый огонек:

— То, что я буду делать в будущем, милорд, вас абсолютно не касается.

— Вы даже представить себе не можете, как ошибаетесь, — вздохнул Линтон. — Пойдемте. И давайте не будем ссориться. Вы сегодня восхитительно выглядите, и это ставит меня в невыгодное положение. Однако в вашей приверженности честной игре я не сомневаюсь.

— Вы имеете в виду, сэр, что в этом наряде я могу чувствовать себя в безопасности от ваших угроз и издевательских замечаний?

— Если ваше поведение будет соответствовать вашему облику, у меня не будет причин ни для первого, ни для второго. Так что давайте заключим мир на ближайшие несколько часов.

Даниэль грациозно склонила свою маленькую головку, давая понять, что согласна на подобное перемирие.

— Итак, мы идем ужинать, милорд? — спросила она.

Линтон, поклонившись, предложил Даниэль руку, и они перешли в соседнюю комнату.

Несмотря на то что у повара было мало времени и он очень торопился, расставленные на небольшом столике блюда выглядели очень аппетитно. Внимание Даниэль сразу же привлек огромный карп в соусе с петрушкой. Не меньшее восхищение вызвало и огромное блюдо крабов, политых сливочным маслом, и аккуратно нарезанные ломтики жареной баранины. Но вот от разной выпечки и рейнской сметаны девушка наотрез отказалась, несказанно удивив графа. Зато отдала должное стильтонскому сыру и яблокам, с которыми искусно разделалась при помощи серебряного ножичка для фруктов.

— Вообще-то я не сластена, — с серьезнейшим выражением на лице сообщила графу Даниэль. — Дедушка постоянно твердил, что сахар вреден для зубов и десен. И видимо, был прав. Во всяком случае, я никогда не ем пудингов. Так что прошу вас, сэр, мне их не предлагать.

Линтон сдержал улыбку, решив посмотреть, как это утонченное, умненькое существо отнесется к глотку миндального ликера. Граф считал этот напиток единственным, который можно предложить молодой девушке, и хотел посмотреть на реакцию Даниэль.

— Интересно, что ваши домашние думают об этой неприличной секретности, в которой проходит наш ужин, — вдруг произнесла она, отпив полглотка ликера.

— Я плачу моим слугам не за то, чтобы они думали, — убежденно ответил его светлость. — И уж тем более не за то, чтобы обсуждали мое поведение.

— Не сомневаюсь в этом, — неожиданно резко возразила Даниэль. — Но не могу себе представить, чтобы ваша уверенность в скромности слуг могла их остановить.

— Пожалуйста, следите за своим тоном, Данни, — мягко одернул девушку граф. — Я отлично вас понимаю, но не выходите за рамки приличий.

— Но вы и сами выразились довольно резко, милорд.

— Нижайше прошу меня за это простить, мадемуазель. А теперь, если вы закончили ужинать, нам пора ехать…

Легкая городская коляска оказалась настолько маленькой, что графу Линтону и его спутнице стоило большого труда в нее втиснуться. Это окончательно испортило настроение его светлости. Вдобавок еще в холле между ними пробежала черная кошка, чуть было не нарушившая достигнутое на вечер согласие.