Шарко

Коп быстро пролистал различные виды предлагаемых татуировок с нарочитой небрежностью крупного хищника.

– А что-нибудь сатанинское? Я ничего не вижу.

Леяни вдруг уставился на него с подозрительностью старого лиса. Потом взял альбом и перевернул вверх ногами:

– Прошу вас.

– У мужика неплохое чувство юмора, – заметил Робийяр.

Шарко не удержался от улыбки, но решил сменить тон. Он выложил на прилавок свое удостоверение и фотографию:

– Рассмотри как следует. А потом поговорим.

Переход на «ты» прозвучал как нечто само собой разумеющееся. Татуировщик взял фото Рамиреса, позирующего перед мотоциклом, и вгляделся. Губы у него были тонкие и неподвижные – просто смешная розовая черточка на худом лице. И тем не менее почти невидимая судорога свела его верхнюю губу. Он отпихнул фотографию обратно копу. Робийяр обходил помещение, заинтересовавшись татуировками:

– Надо будет как-нибудь сделать на бицепсе тату с красоткой. Что скажешь?

– Не советую. В один прекрасный день твои мускулы сдуются, и красотка превратится в бабусю.

– Да что вам, черт побери, надо?

– Расскажи нам о нем.

Флоран Леяни уперся ладонями в прилавок – питбуль в атакующей стойке.

– А мне нечего о нем сказать. Просто один из клиентов.

На этот раз Шарко выложил другую фотографию Рамиреса – в виде изувеченного трупа. Так до конца и не проснувшийся всклоченный волосатик скривился при виде пиявок на краях ран.

– Как видишь, он не простой клиент.

Выйдя из ступора, Леяни в конце концов покачал головой:

– Он мертвее некуда, н-да, тут не поспоришь. Но меня это не касается, мне нечего вам сказать. Не знаю я этого типа.

Робийяр держался поодаль, чувствуя, что Шарко не в настроении. Зрелище будет первоклассное, особенно учитывая, что на лбу у коллеги начала вздуваться жила.

– Ты проткнул ему головку члена стержнем с мордой козла на конце, сделал на спине скарификацию из трех слов – Blood, Death, Evil – и тату из перевернутого религиозного креста на левой подошве, чтобы он ежедневно топтал Господа…

Франк глянул на татуировщика:

– Еще раз скажи мне «нет», и тебя отволокут в Управление за те два свинцовых грузила для удочки, которые висят у тебя в ушах.

Леяни понял, что собеседник не шутит, бросился к входной двери в лавку и перевернул табличку стороной «Закрыто». Потом торопливо вернулся и шлепнул удостоверение на грудь полицейского:

– Заберите это. Вам не следовало приходить сюда, мать вашу! Я не хочу никаких проблем с теми ребятами.

С теми ребятами… Шарко почувствовал дрожь в животе. Три утверждения зараз: первое – этот унылый падальщик действительно сделал скарификации и тату с перевернутым крестом Рамиресу. Второе – Рамирес действовал не в одиночку, еще один или несколько дьяволов трудились сообща. И третье – стоящий перед ними парень помирал от страха.

Робийяр подошел ближе:

– Рожай.

– Я о них ничего не знаю, ясно? Ни кто они, ни как их звать. Один – тот тип с фотографии…

– Рамирес.

– Как скажете. Он приходил, он сам или другой тип, но они никогда не появлялись вместе. С ними всегда были другие парни, каждый раз новые, которым нужно было сделать тату или скарификацию по одному и тому же ритуалу.

– Ты хочешь сказать, что те два мужика, Рамирес и другой, были вроде вожатых?

– Вожатые, да, можно и так сказать. Только это не имело ничего общего с детским летним лагерем.

– А в чем заключался ритуал?

– Совсем зеленым новичкам всегда сначала делали скарификацию на спине. Blood, Death, Evil. В одном и том же месте и в том же порядке, точь-в-точь. Потом вожатый и новичок возвращались недели через три-четыре для перфорации члена ампаллангом. А много недель спустя – перевернутый крест на левой подошве со словами «Pray Mev». Это завершающий этап. И новичка я больше не видел.

Коп прикинул, что такое эти круги инициации. Чтобы получить крест на подошве и окончательно примкнуть к клану «Pray Mev», следовало пройти несколько этапов, что требовало времени. Способ удостовериться в верности и преданности последователей.

– А что такое «Pray Mev»? – спросил Робийяр.

– Знать не знаю. Вы не найдете такого креста в моих каталогах, это их собственный образец, их фирменный знак. Я его наносил раз за разом, они мне платили налом, и все. Ничего незаконного.

– А новенькими были мужчины?

– Только мужчины, да. Молодые, ну, лет двадцати. Было немало ребят из предместий, я таких умею распознавать. По шмоткам, манере держаться…

Шарко подумал о Мелани Мейер. Ничего такого с ней не делали. Она не принадлежала к их кругу.

– Они были в группе сатанистов?

– Судя по тому, чего они требовали, не нужно быть выпускником Сен-Сира[35], чтобы догадаться.

Коп показал другую фотографию – трупа из водонапорной башни:

– А он? Приходил к тебе? Мы нашли его три недели назад в Йонне. Не совсем свеженького, но посмотри на родимое пятно у него на шее. Ты татуировщик, наверняка обращаешь внимание на такое. Можешь что-нибудь вспомнить?

– Да у вас тут бойня какая-то. Я… Послушайте, я не хочу…

Шарко нервно помахал фотографией у него перед носом:

– Не заставляй нас терять время. Узнаешь, да или нет?