Шарль Моррас и «Action française» против Германии: от кайзера до Гитлера

Еще с лета 1915 г. «Le Bonnet rouge» популяризировала пацифистские идеи уехавшего в Швейцарию Ромена Роллана, которого за книгу «Над схваткой» националисты объявили предателем. В газете часто звучали темы «гуманизма» и «ужасов войны», позже принявшие откровенно пораженческий характер. Героями стали нейтрал и пацифист Вудро Вильсон («внутренние враги моей страны славят Вильсона», – отметил Моррас 24 января 1917 г.[151]), Ленин и циммервальдцы, социалисты-интернационалисты воюющих стран, собиравшиеся в Швейцарии. Русская революция описывалась с восторгом, вызывая все больше симпатий, – неслучайно Доде обвинял Мальви в попустительстве политэмигрантам из России[152].

Пораженческая агитация подогрела волнения и мятежи, захватившие в мае – июне 1917 года половину французской армии и позднее героизированные левыми. Затянувшаяся позиционная война в сочетании с провалом плохо подготовленного апрельского наступления («бойня Нивеля»), перебои со снабжением, низкое качество продовольствия, несоблюдение графика законных отпусков и увольнений, ухудшение условий жизни в тылу, где начались забастовки, – всё это породило у части солдат и унтер-офицеров ощущение безнадежности («война никогда не кончится») и недовольство, ставшее благодатной почвой для рассказов о «жирующих» «героях тыла» и о русских «товарищах», которые взяли власть в армии в свои руки. За митингами и выборами делегатов для переговоров с начальством последовали призывы к неповиновению, отказы идти в наступление, нападения на офицеров. Новый командующий генерал Филипп Петэн учел уроки России и восстановил порядок умелым сочетанием «кнута» (недоброжелатели сильно преувеличили масштаб репрессий) и «пряника», улучшив условия жизни солдат. Поток пораженческих листков в окопы сократился, хотя в тылу агитаторы продолжали обхаживать отпускных солдат. Как и его предшественник Робер Нивель, Петэн просил Мальви контролировать прессу, сообщать о деятельности агитаторов за «мир любой ценой» и пресекать ее, но министр игнорировал обращения[153]. Доде считал мятежи частью плана «бошей», однако, благодаря настоящей во главе «Сюртэ женераль» (полиции) своего доверенного помощника Жана Леймари, который более двух лет возглавлял секретариат и отдел персонала МВД, заслужив прозвище Распутин. Именно Леймари обеспечил Дювалю вольный проезд. Почему его все-таки обыскали? Подробности выяснились во время процесса Мальви.

Еще в августе 1916 г., вскоре после прихода Дюваля в «Le Bonnet rouge», Доде получил анонимное письмо с указанием на его связь с немецким банкиром через Швейцарию (автор счел нужным добавить, что является республиканцем). Оригинал письма адресат передал Плато для архива, а копия оказалась… в «Сюрте женераль», которая в рутинном порядке перлюстрировала почту «королевского прокурора». «Хоть раз черный кабинет (в существование которого я не слишком верил) сделал что-то полезное», – заметил тот (LDP, 150).

Получив копию письма, генеральный контролер полиции Огюст Моро (как он сам показывал на процессе) 23 августа распорядился проследить за заграничными вояжами Виго и Дюваля, указав на важность поручения. Наблюдение не дало результатов, пока через девять месяцев не обнаружился пресловутый чек. Кто-то подсказал, где и когда искать? «Во время единственной короткой встречи, в сенатской комнате для свидетелей, которая была у меня с Моро, – вспоминал Доде, – я попытался прояснить этот информационной блокаде, немцы узнали о них с опозданием и не использовали даже в пропаганде.

Шарль Моррас. 1917

Тем временем у «Тряпки» начались проблемы. 15 мая 1917 г. на швейцарской границе ее коммерческого директора Дюваля обыс кали и конфисковали чек на 150 тысяч франков от немецкого банкира. Дюваль, однако, отправился дальше, а приехав в Париж, обратился за помощью к Виго. Тот пошел к Мальви и добился возвращения чека, но 3 июня – в разгар мятежей в армии – Дюваля все-таки арестовали (в мае 1918 г. он был осужден и расстрелян). 7 июня министр поставил вопрос, но тщетно. Моро лишь улыбнулся и сказал, что в целом разделяет мое мнение о Мальви и Леймари» (LDP, 150–152).

С помощью Леймари глава МВД попытался скрыть историю с чеком и арест Дюваля от публики, но у его противников были свои информаторы. Глава «разведки и контрразведки» «Action française» Марьюс Плато отличался умением не только собирать, но проверять и анализировать документы и факты, отделяя зерна от плевел. 15 июня он выяснил, что у Рибо есть доказательства связи «Le Bonnet rouge» с врагом, но пожилой и осторожный премьер не предает их огласке. Через десять дней Доде откровенно поговорил с министром колоний Андре Мажино (потом он будет военным министром, и в его честь назовут линию укреплений), поскольку верил в его патриотизм (LDН, 217–220). Но обратил внимание на то, что среди свежих газет в приемной министра лежали несколько экземпляров «Тряпки»[154].