Шарлатан: чудо для проклятого короля

Не разбирая дороги, старик сделал несколько шагов в сторону площади. На беду порыв ветра разогнал дым, и мэтру Франкотту открылся огромный костер, пылающий перед входом в Универум. И книги, летящие в огонь, как стая беспорядочных птиц, мельтеша белыми страницами – их швыряло множество рук. Старик остановился, будто пораженный громом. И медленно побрел к огню, вытянув к нему руки, словно они озябли. Бесчинствующие студенты узнали мэтра Франкотта, и вцепились в него. Главный библиотекарь попал в руки врагов и невежд.

Мэтра Франкотта подтащили к Босому, который распоряжался на ступенях Универума. Лицо фанатика румянилось от жара. Он сиял в отблесках пламени так, что даже юродивое тряпье, накрученное вокруг головы, не выглядело дурацким. А за спиной у бесноватого праведника маячила черная раздувшаяся туша изверга, вывешенная над парадным входом храма науки.

Вмешаться, и увести библиотекаря у шарлатанов и менестреля уже не осталось возможности. Но и уйти Люгер не мог, он остался стоять, как парализованный, спрятавшись за колоннами богатого дома.

– Так вот ты какой, главный библиотекарь, – Босой смерил взглядом старика.

Мэтр Франкотт немо переводил глаза с одной летящей в огонь книги на другую. Он не успевал ни вскрикнуть, ни запротестовать, а только дергался, как от судорог – от каждого пролета растопыренных белых страниц в алый жар пламени.

– Трусишь, старый еретик? – поинтересовался Босой. – За подлый вред, который ты принес, развращая столько поколений молодых людей безнравственными идеями, ты заслужил костер. Сам знаешь? Но сегодня я счастлив, и готов принять твое раскаяние!..

Приспешники Босого были не в восторге от непредсказуемого милосердия своего вождя. Но денек и без того удался веселый.

– Найдешь мне в библиотеке внутренние летописи Универума? Нужна запись, как будущий Верховный Иерарх приезжал к вашему ректору четверть века назад? Покажешь, о чем они сговорились, и будешь прощен, – пообещал Босой. – Если конечно, совесть не сживет тебя со свету. Хотя, что я говорю… У таких вольнодумцев, как ты, совести не водится… – вздохнул мракобес.

Старик-библиотекарь немо и бессильно помотал головой.

– Что? Не покажешь? – Босой проследил за взглядом старика.

По щекам библиотекаря текли непрошенные слезы. Его лицо тоже распухло от жара. Старик не отрывал взгляда от книги, которую держал в руках Босой. Фанатик заметил это, и улыбнулся.

– Тогда я сожгу эту книгу… Гляди!

И он вытянул руку к огню.

– Не смей! Это единственное творение юного поэта, умершего два века назад! – воскликнул мэтр Франкотт. – Никто не писал так о любви, как он! Это достояние человечества!

– Бесстыдство, кощунство и разврат! – рассмеялся Босой, и легонько подбросил книгу в костер.

Высохшие за двести лет страницы вспыхнули еще на лету. Огненным шариком любовь мертвого поэта, ожившая на бумаге, ухнула в глубину костра, подняв сноп искр.

– Давай еще! – протянул руку Босой, и услужливый малолетка подал ему следующий томик. – У меня их много, буду жечь по одной, пока не покаешься…

Но вместо ответа мэтр Франкотт шлепнул мракобеса по щеке, невесомой, старческой рукой.

Малолетки снова вцепились в старика. А Босой недобро ухмыльнулся.

– Путь праведников всегда сопровождает несправедливость. Вот и мне за один день уже вторую оплеуху приходится терпеть. Значит, верно я борюсь со злом, раз оно так яростно упирается. Ничего, я стерплю. Лишь бы и дальше творить добро, избавляя мир от скверны и подлости.

Босой швырнул следующую книгу в костер, и повернулся к старику спиной. Потому что из главной улицы орда малолеток, и примкнувших студентов с воплями тащила к костру ректора Универума, собственной персоной. Днем, представляя королю новейшую казнь, ректор подслушал новость о наступлении извергов. И первым сбежал из города до начала всеобщей паники. Он слишком торопился прихватить ценности, и не знал про погром. Поэтому буквально влетел на своей повозке в толпу малолеток. Его тут же приволокли к Босому.

– Сам ректор поведает мне правду, – недобро улыбнулся Босой. – А библиотекарь теперь без надобности, – и бесноватый праведник сделал небрежный жест рукой, будто стряхивая пыль.

Малолетки, державшие верного библиотекаря, толкнули старика в костер, где погибали книги.

А избалованный ректор упал на колени перед юродивым праведником, и принялся лобызать его ноги.

– Все, что хочешь! Я сделаю все, я расскажу все! Только этого не надо!

Босой его не останавливал. Мракобес стоял, скромно потупившись, давая окружающим возможность полюбоваться истовым покаянием грешника. За спиной фанатика, погибая в огне, метался библиотекарь.

– Люгер, надо уходить. Здесь мы уже ничем не поможем, – Узи осторожно тронул за плечо потрясенного главаря шарлатанов.

В глубине улицы валялся избитый до беспамятства профессор литературы. Истерзанный ученый пытался уползти подальше от площади, но потерял сознание. Погромщики могли наткнуться на него в любую минуту, и продолжить экзекуцию.