Шарлатан

Берлин, 24 октября. Дабы опровергнуть утверждения некоторых газет и периодических изданий Великобритании и других стран, что берлинская компания «Шеринг-Кальбаум» является «одним из немецких секретных хранилищ отравляющих газов, эта компания, относящаяся к числу крупнейших химических и фармацевтических концернов, распахнула двери своей лаборатории, а также завода, чтобы иностранные корреспонденты получили возможность проинспектировать деятельность компании.

Насколько может судить неспециалист, никакого производства отравляющих средств там нет. Однако ясно видно, что концерн тратит миллионы марок на эксперименты по выделению из человеческого организма мужского гормона (тестостерона), призванного заменить собой средства омоложения, предлагаемые Штейнахом и Вороноффым, восстанавливая мужскую потенцию и мужскую храбрость; с этой целью там проводятся опыты на полицейских.

Опыты, произведенные на животных, и клинические испытания, как говорят, уже показали хорошие результаты – подлинного омоложения пока не происходит, но оздоровление и восстановление самочувствия наблюдаются.

В Дель-Рио Джон Бринкли встряхнулся, покончив с хандрой не потому, что его воодушевили нацисты – это произойдет позднее, – а скорее потому, что страсть к наживе и зуд изобретательства никогда не оставляли его надолго.

Он получал лимонад из лимонов урожая 32-го года. Идею использования звуковых записей на агитационном грузовике он трансформировал теперь, приспособив ее для целей музыкального бизнеса. Живая музыка на «XER» теперь перемежалась с записями живой музыки на шестнадцатидюймовых пластинках. Поначалу Бринкли делал записи по утрам, давая возможность артистам выспаться, но большие возможности, таящиеся в записях как музыки, так и живого слова, были слишком очевидны, чтобы ограничивать их. Очень скоро записи стали использоваться и в радиорекламе. Для доктора это оказалось весьма кстати, потому что примерно в это же время конгрессом был принят закон, непосредственно целивший в него. Он все еще делал некоторые разговорные передачи в Милфорде, отсылая их потом по телефону на свой мексиканский транслятор.

Новый закон, согласно его отдельному пункту, запрещал Бринкли это делать. В ответ он стал записывать свой голос и отсылать записи за границу. Мышка на шаг опережала кота.

Для склонных к мошенничеству записи явились настоящим райским подарком, и Бринкли мгновенно воспользовался этим преимуществом. Из нанятых им исполнителей самой популярной и любимой слушателями была сопрано Роза Домингес, она же Мексиканский Соловей. К несчастью, другая певица, Лидия Мендоза, по прозвищу Жаворонок Приграничья, пользовавшаяся еще большим успехом, сотрудничала с соперничающей радиостанцией. Но однажды она вдруг переметнулась к Бринкли. Она запела на «XER», она болтала с ведущим…

«Они все время делали вид, что я нахожусь у них в студии, – писала потом Жаворонок, – что я пою вживую, спрашивали меня: «Ну а что еще споете нам теперь, Лидия?», и всякое такое… Кто-то, видимо, говорил за меня, будто я там, рядом с ними». Мендоза наняла адвоката, и тот пригрозил привлечь к суду Бринкли, если тот не прекратит это. Бринкли прекратил, но фотографии с автографом певицы продолжал продавать по доллару за штуку.

К концу лета он решил консолидировать предприятие. Не имея права вести в Канзасе докторскую деятельность и дважды провалившись там на выборах губернатора, он закрыл свою канзасскую клинику, открыв новую в Дель-Рио, разместившуюся на трех этажах отеля «Розуэлл». Седьмого октября 1933 года они с Минни покинули Милфорд. В последний раз погрузившись в головной фургон длинного каравана, везшего тридцать человек – сотрудников радио и клиники и их семьи. С ними же перевозилась вся мебель, все оборудование, каждая люстра, каждый гвоздь и кронштейн, которые Бринкли удалось выдрать, прежде чем в стену ударит механическая баба. После себя он оставил лишь груду обломков.