Шарлатаны

— Я не была до конца уверена, что даже после отстранения ты не перестанешь досаждать мне со своими расследованиями. Поэтому в качестве запасного варианта провела свое расследование. Точнее, попросила Кейона и Джорджа использовать информационные ресурсы Эй-би-си и покопаться в твоем прошлом. И надо же, какую интересную информацию они раскопали! Похоже, у вас, доктор Ротхаузер, как и у большинства людей, имеются свои тайны. И они несколько размывают тот безупречный образ, который вы являете миру. Вы, дорогой доктор, сами как фейковый аккаунт в «Фейсбуке». Так кто же вы, доктор Ротхаузер?

Лицо Ноя, еще пару минут назад пылавшее, побелело. Ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями.

— Парни обнаружили кое-что посерьезнее, чем подтасовка данных научного эксперимента, — продолжила Ава все тем же снисходительным тоном, взятым в начале разговора. — Хочешь услышать, что именно они нашли?

Ной неохотно кивнул.

— Прежде всего, было установлено, что твой отец не умер от сердечного приступа, а находится в тюрьме. И пробудет там еще очень и очень долго, возможно до конца жизни, за торговлю наркотиками, отмывание денег и покушение на убийство. Нашлись еще разные мелочи, не согласующиеся с биографическими данными, указанными тобой в резюме. Твоего отца зовут Питер Форрестер, а тебя звали Питер Форрестер-младший — до того момента, когда ты официально сменил имя и фамилию. Ротхаузер — девичья фамилия твоей матери. Ной — хорошее имя, сразу вспоминается библейский персонаж. Ну как, продолжать?

Молодой врач сидел неподвижно, уставившись в одну точку. Только выступившая на лбу испарина говорила о внутреннем напряжении.

— Я так понимаю, молчание — знак согласия? — прищурилась Ава. — Итак, продолжим. В четырнадцать тебя арестовали за соучастие в некоторых отцовских аферах и отправили в колонию для несовершеннолетних в Южной Каролине. Однако приговор смягчили, поскольку было установлено, что имело место принуждение со стороны родителя. В восемнадцать тебя освободили, уголовное дело было закрыто, судимость аннулирована. К несчастью для тебя и к счастью для нас, в нынешнюю цифровую эпоху ничто не исчезает бесследно. Раньше судебные протоколы в буквальном смысле слова аннулировались: из дела просто изымали соответствующие страницы, и с концами. Но в компьютерные времена информацию невозможно уничтожить, и Декстер с Марлоу, имея доступ к информационным базам Эй-би-си, запросто отыскали нужные файлы. Теперь переходим к похвальным фактам вашей биографии, доктор Ротхаузер. Выяснилось, что в тюрьме ты успешно окончил среднюю школу, причем по ряду предметов у тебя были высшие баллы. Когда ты изъявил желание стать врачом, курирующий тебя инспектор приложил массу усилий, чтобы его подопечного приняли в Колумбийский университет.

— Моя судимость официально аннулирована, — вновь обретя дар речи, заявил Ной. — Тебе не удастся использовать против меня давний приговор.

— Это верно. До некоторой степени. — Уголки рта Авы поползли вверх в тонкой проницательной улыбке. — Но есть один скользкий момент, с точки зрения этики и предельной честности, за которые ты так горячо ратуешь. Когда ты заполнял анкету Управления по борьбе с наркотиками для получения медицинской лицензии, в графе «были ли вы осуждены за какие-либо уголовные преступления» тебе следовало поставить галочку в квадратике «да», а на обороте формы пояснить, когда, где и по какой статье вынесен приговор, а также отметить, что судимость аннулирована. Будет интересно посмотреть, как отнесется управление к тому, что ты утаил эту информацию, особенно с учетом характера преступления — незаконный оборот наркотиков. По закону тебя должны лишить лицензии, и, сам понимаешь, на карьере врача можно будет поставить жирный крест. Не менее интересно, как отреагирует на твою ложь совет ординатуры, который соберется двадцать третьего августа, чтобы рассмотреть вопрос о твоем восстановлении в должности главного ординатора. На мой взгляд, тут дело посерьезнее, чем махинации с докторской диссертацией.

— Они не могут использовать против меня аннулированную судимость, — повторил Ной, но в его голосе уже не слышалось прежней уверенности.