Шарло Бантар

Избегая вступать с Россией в открытый бой, Бисмарк пускал в ход против неё все виды оружия, какими владела дипломатия. Но плести паутину сложных дипломатических интриг надо было так, чтобы она оставалась незаметной для русских. Поэтому, занося меч над Францией, Бисмарк не забывал оглядываться на Санкт-Петербург. Французские послы и специальные уполномоченные министерства иностранных дел Пруссии постоянно сообщали ему о настроениях царя Александра II и русского министра иностранных дел князя Горчакова. Канцлер стремился развязать себе руки, чтобы самостоятельно управлять судьбой Франции, и старался для этого запугать царя тем, что парижское восстание угрожает распространиться на всю Европу. Он обещал правителям Европы и Америки превратить столицу Франции в ловушку для революционеров из других стран. Однако, опасаясь протеста России, Бисмарк был вынужден до поры до времени воздержаться от прямой, открытой интервенции.

Бисмарк старался замаскировать военную помощь, которую Пруссия оказывала Тьеру для подавления революции. Так, Пруссия освободила большую часть французских солдат, попавших в плен во время злосчастной для Франции франко-прусской войны. Освобождённые военнопленные поступали в распоряжение Версаля, и эта мера была на деле нарушением нейтралитета, грубым вмешательством Пруссии в гражданскую войну во Франции.

Прусская военщина, не склонная разбираться во всех тонкостях дипломатической войны, рвалась в открытый бой с революционным Парижем. Бисмарк умел, однако, и разжигать и сдерживать пыл прусских юнкеров.

— Если понадобится, — внушал он своему собеседнику, — мы отпустим в Версаль ещё несколько десятков тысяч военнопленных, но не следует без крайней надобности вводить в бой наши войска. И всё же будьте наготове!

— Всё готово! — ответил Мольтке. — У северных и восточных фортов Парижа стянуто достаточно наших войск. Осадная артиллерия давно уже вернулась к стенам города. Через занятые нами зоны не проберётся ни один француз.

Бисмарк пытливо взглянул на Мольтке. На всякий случай он решил пояснить значение блокады Парижа, которую осуществляли немецкие войска, занявшие северо-восточные форты. На его языке «никого не впускать» в Париж означало — отрезать восставший город от остальной Франции, не пропуская туда тех, кто стремился на помощь к коммунарам. Но канцлер считал, что через нейтральную зону можно пропускать версальских солдат каждый раз, когда им понадобится зайти в тыл коммунарам.

— Конечно, делать это надо незаметно, без огласки, — уточнил Бисмарк тактику, какой фельдмаршалу надлежало придерживаться при «соблюдении нейтралитета» прусской армии.

Откровенная, ничем не прикрашенная беседа двух хищников была прервана появлением третьего, не менее важного действующего лица в той трагедии, которая вошла в историю под названием, франко-прусской войны.

Это был начальник прусской полиции, король шпионажа Штибер.

Он поздоровался с Бисмарком и Мольтке и сказал:

— Улица Рапп в огне. Взорван крупнейший патронный завод.

Бисмарк усмехнулся и протянул Штиберу распечатанную телеграмму, которая лежала перед ним на столе:

— Из Версаля меня уже уведомили об этом.

— Неудивительно, что сообщение в Версаль и в Франкфурт посланы из Парижа одновременно, — с удовлетворением заметил Штибер. — Оно оплачено марками и франками.

Штибер был доволен: тайные агенты осведомляли его о всех важных событиях в Париже. И не мудрено: шпионы, которые всюду проникали и имели доступ даже в учреждения Коммуны, служили одновременно и Тьеру и начальнику прусской тайной полиции.

— Ну-с, — обратился Бисмарк к Мольтке, хладнокровно взиравшему на своих собеседников, — теперь вы видите, что, кроме той армии, которой руководите вы, есть ещё армия, и ею управляет Штибер.

— Армия?.. — с нескрываемой иронией переспросил Мольтке.

Штибер подхватил вызов:

— Именно так, господин фельдмаршал. Моя армия занимала все важнейшие позиции во Франции ещё до того, как ваш первый вооружённый солдат перешагнул французскую границу.

Он стал рассказывать, как его многочисленные агенты — немцы и подкупленные французы — ещё задолго до войны подготовляли почву для успешного вторжения германских войск во Францию. На французской территории немецкую армию встречали «свои люди», которые заблаговременно обеспечивали ей помещения и провиант и собирали подробные сведения об оборонительных мероприятиях французского командования. В тылу неприятеля штиберовские шпионы сеяли панические слухи, на фабриках и заводах всеми способами мешали производству военного снаряжения, портили ценное оборудование. Такие же агенты были размещены Штибером и в разных гражданских и военных учреждениях Франции. Взяточничество и продажность министров правительства Наполеона III сильно облегчали Штиберу осуществление его преступных планов.

— Мои люди, господин фельдмаршал, — закончил свою речь начальник прусской полиции, — хорошо поработали для того, чтобы сделать приятной вашу прогулку по французской земле.