Шарлотта Бронте делает выбор. Викторианская любовь

Зато сейчас я позову служанку и попрошу добавить в камин дров. За окном снежная буря, страшный холод, и сил у меня почти не осталось. Но их хватит на то, чтобы, когда она уйдет, встать и бросить в огонь три своих письма, адресованных тебе. Уж их-то мои дети точно не должны найти после моей смерти. Так никто никогда и не узнает, кто был моей главной любовью и смыслом жизни и к кому сейчас обращены все мои мысли и чувства. Иногда мне кажется: может, она знала? Может, мы встретимся там и поймем друг друга и пожалеем? Прощай, мой дорогой Жозе, и до свидания.

* * *

9 января 1890 года мадам Клэр Зоэ Эже, урожденная Паран, скончалась в доме своей дочери. В ее шкатулке, аккуратно перевязанные красной шелковой лентой, лежали четыре письма Шарлотты Бронте, и больше никакой корреспонденции родные не обнаружили.

Глава 15 Миссис Артур Белл Николлс. Викторианский брак

День 29 июня 1854 года выдался пасмурным и тихим. Он не восхищал свежестью зелени и яркими красками, как обычно бывает в это время года даже в Северном Йоркшире. Тем не менее именно в этот день в восемь утра громко зазвонили колокола Хауортской церкви, сообщая о бракосочетании викария Артура Белла Николлса с дочерью пастора мисс Шарлоттой Бронте. Звон свадебных колоколов – это традиционно счастливый финал литературных любовных историй, хеппи-энд всех романов нелюбимой Шарлоттой Джейн Остин. Но наша романтическая героиня и здесь оказалась верна себе: для нее эта свадьба стала началом конца, потому что жить Шарлотте оставалось ровно девять месяцев. К алтарю ее вела верная подруга мисс Маргарет Вулер – отец категорически отказался идти в церковь. Рядом была любимая Нелл, Элен Насси, которая еле сдерживала слезы. Больше со стороны невесты, по ее собственному желанию, не было никого: приглашения не послали даже братьям Мэри Тейлор (самой ее уже не было в Англии) и Элизабет Гаскелл, которая отчасти и устроила этот брак. Зато довольный жених был окружен своими многочисленными знакомыми из окрестных приходов. Хотя новобрачные не афишировали событие, новость просочилась и, несмотря на раннее утро, вокруг церкви уже собрались жители Хауорта. Они искренне радовались за мисс Бронте – к тому времени уже единственного оставшегося в живых ребенка хауортского пастора – и любовались ее хрупкой фигуркой в светлом муслиновом платье. Рядом с крупным мистером Николлсом (она сама в письмах называла его ox-like – “как бык”) Шарлотта казалась ребенком, хотя ей уже и исполнилось тридцать восемь лет. В какой-то момент кружевная вуаль невесты, покрывающая изящную шляпку, украшенную зелеными шелковыми листьями (ее и сегодня можно увидеть в музее в Хау-орте), за что-то зацепилась и едва не слетела. “Плохой знак, – зашептались женщины, – да и пастор отсутствует не просто так”. Но дело было сделано, и небольшая компания направилась из церкви в дом, где уже был накрыт свадебный завтрак. Рассказ о том, что же привело Шарлотту, всегда яростно отстаивающую свою независимость, самостоятельность и свободу чувств, к браку с человеком, которого она не любила, – это тоже очень викторианская по своей сути история. Узнав ее, другими глазами читаешь знаменитые романы – после того дня их больше не будет, все уже написано и сказано.

Ирландец, как и сам Патрик Бронте, мистер Николлс появился в Хауорте еще в мае 1845 года. Как мы помним, все мысли Шарлотты были тогда в Брюсселе, и новый двадцатисемилетний, двумя годами моложе ее, викарий, помогающий отцу, не вызвал у нее решительно никакого интереса. Тогда же в июне в письме к Элен она дала убийственно ироничную характеристику всем младшим священникам как классу: “У меня нет ни малейшего желания знакомиться с вашим новым викарием – я думаю, он точно такой же, как и все остальные, кого мне приходилось видеть, – они представляются мне своекорыстной и пустой расой. …У нас сейчас три таких в хауортском приходе, и видит бог, ни один не лучше другого”. Дальше идет описание смешной сцены, как все трое неожиданно явились к ней на чай. Потом похожим эпизодом она начнет свой роман “Шерли” – и шокирует викторианское общество “грубостью”. Это обстоятельство автор тогда легко пережила, но в браке ей пришлось столкнуться с тем, что ее собственный муж резко осудил такое изображение младших священников, да и многое другое в этом романе. До свадьбы, понятно, он об этом и не заикался.