Шарм

Но я тоже хочу касаться его, хочу ощущать его тело под пальцами, ладонями, губами. Я пытаюсь стащить с него футболку через голову, как он снял с меня ночную рубашку. Однако Хадсон не двигается с места. Его губы, его язык движутся по моей коже, но очевидно, что сам он не собирается раздеваться.

Когда я пытаюсь отстраниться, чтобы снять с него футболку, он рычит, и его губы ни на секунду не отрываются от моей кожи.

Это оставляет мне только один выход – потому что ждать хотя бы одну секунду не вариант. Я заглядываю внутрь себя, провожу рукой по своей платиновой нити и использую силу горгульи, чтобы разодрать его футболку.

Его глаза округляются, и он усмехается.

– Ты уже научилась управляться с этими своими нитями, – говорит он, сбросив с себя остатки футболки.

– А скоро научусь еще лучше, – отвечаю я, подумав о переплетении разноцветных нитей внутри меня. – Их так много. Мне придется учиться, чтобы разобраться в назначении каждой.

Его улыбка становится нежной:

– Я так рад, что ты не против наших уз сопряжения. Я опасался, что это расстроит или разочарует тебя.

Он снова опускает голову и вновь начинает целовать и лизать мою кожу, но я больше не чувствую этого, не чувствую его, потому что стараюсь понять, о чем он говорит.

Но не могу. Его слова кажутся мне лишенными смысла.

– Что ты сказал? – спрашиваю я, потому что наверняка неправильно расслышала его. Иначе и быть не может.

Он недоуменно смотрит на меня:

– Я сказал, что рад тому, что ты не расстроилась из-за того, что ты сопряжена со мной.

– Сопряжена с тобой? – ошарашенно повторяю я. – Мы сопряжены?

– Я думал, ты знаешь, – говорит он, и страсть в его глазах уступает место настороженности.

– Что ты имеешь в виду? – Я отталкиваю его, чтобы не чувствовать прикосновения его горячего твердого тела к моему. – Откуда я могу это знать?

– Это одна из тех нитей, на которые ты все время смотришь, – отвечает он, как будто это самая очевидная вещь на свете.

Это совершенно не так.

– Которая из них? – спрашиваю я и теперь уже начинаю злиться. И делу нисколько не помогает тот факт, что он продолжает смотреть на мое тело и явно думает о том, как целовать его, вместо того, чтобы обращать внимание на мои расстроенные чувства.

– Ярко-синяя. Ее трудно не заметить.

Он прав. Ее трудно не заметить. Я, разумеется, заметила ее, но это не значит, что я знала, что она собой представляет. И, когда до меня доходит, что он явно знает о ней уже некоторое время, меня охватывают разноречивые чувства – и совсем не положительные.

– Почему ты мне не сказал? – спрашиваю я, отодвинувшись, чтобы больше не стоять между ним и стеной. – Как давно ты знаешь?

Он молчит, и я начинаю выходить из себя.

– Так давно? – ору я. – Так давно, что ты даже не хочешь сказать мне, сколько времени прошло с тех пор?

– Недолго, тебя это устраивает? Я знаю это недолго.

– Недолго? – Я всплескиваю руками: – И тебе не приходило в голову, что ты должен сообщить мне об этом?

– С какой стати мне было сообщать тебе об этом? – огрызается он. – Ведь тебе явно было неинтересно говорить на эту тему.

– С чего ты это взял? Я несколько недель буквально вешалась тебе на шею, а ты только и делал, что игнорировал меня!

– Значит, ты так это называешь? – Он вскидывает одну бровь: – Ты заявляешь, что вешалась мне на шею?

– Я же сказала тебе, что хочу залезть на тебя как на дерево. По-моему, яснее некуда.

– Верно, ты это сказала, но ты же никогда не задумывалась, что может значить подобный настрой? Мысль о том, что ты можешь быть сопряжена со мной, казалась такой дикой и невероятной, что тебе даже не приходило в голову, что мы с тобой можем быть сопряжены. – Он с досадой запускает руку в волосы. – Как, по-твоему, какие чувства это у меня вызывает?

– Не знаю, – в тон ему отвечаю я. – Потому что ты никогда не говоришь мне, что ты чувствуешь.

– Не вешай мне лапшу на уши. Я никогда не говорю тебе об этом, потому что ты не желаешь этого знать.

– Да ну? – Я складываю руки на груди. – Пожалуйста, о, великий Хадсон Вега, скажи мне, что ты действительно чувствуешь ко мне.

Он прищуривает глаза:

– Мне это не нужно.

– Ну еще бы, – язвлю я. – С какой стати тебе об этом говорить, когда ты можешь использовать это, чтобы избегать разговора со мной.

– Выходит, теперь это моя вина? – изумленно спрашивает он.

– Ну не моя же, – саркастически парирую я. – Тебе надо сделать только одно – сказать мне, что ты чувствуешь ко мне, а ты не можешь этого сделать. И не хочешь.

– Я люблю тебя! – рычит он.

Глава 110 Ты нужен мне сегодня ночью

– Грейс –

Меня пронзает шок.

– Что ты сказал?

– Ты меня слышала, – отвечает он, придвигаясь ко мне. – Я не стану это повторять.

– Ты не можешь просто взять и сказать мне это…

– Могу – и еще как, – отвечает он. – И что ты теперь собираешься с этим делать?

Я понятия не имею, что я собираюсь с этим делать. Как я могу это знать?

Он смотрит на меня так пристально, что я понимаю, что должна ему что-то сказать, но я не могу. Потому что сейчас я могу думать только об одном – о том, что Хадсон любит меня. Хадсон Вега любит меня.