Шарм

Моей икры касается еще одна тень, и я, вздрогнув, поворачиваюсь и подхожу ближе к Хадсону. А что, если эти тени – это тоже умбры? Умбры, которые могут касаться тебя, общаться друг с другом и устраивать хаос, если они того захотят?

Дымка определенно умела это делать, не прилагая к этому никаких усилий.

– Тут что-то не так, – говорю я Хадсону, глядя, как тени ползут все дальше.

– Это точно, – рычит он, но все его внимание по-прежнему сосредоточено на Суиле.

– Нет. – Я сжимаю его предплечье. – Не с ним. Я говорю не о нем, а об умбрах.

– Об умбрах? – На его лице отражается замешательство, но затем он смотрит туда же, куда и я, и его глаза тоже округляются. – Ничего себе. Это…

– Да, думаю, это они.

И тут эти существа оживают – как будто их подтолкнуло то, что мы раскусили их, как будто это заставило их действовать в открытую. Потому что внезапно умбры окружают нас со всех сторон.

И это не маленькие, милые и уязвимые умбры, какой была Дымка. Нет, эти существа куда серьезнее: они уродливы и явно опасны.

Сперва те из них, которые ползут по траве, превращаются в теневых насекомых – теневых тараканов, муравьев и пауков – и устремляются к тем, кто противостоит Суилу.

– Боже! – вскрикиваю я, когда умбра, скользящая по мне, превращается в волну из теневых тарантулов, ползущих вверх по моим ногам. – Хадсон!

Это больше похоже на скулеж, чем на крик, но моя пара слышит меня. Он тут же переносится ко мне, хватает меня и поднимает, но я уже превращаюсь в камень. Однако насекомые все равно продолжают ползать по мне.

Но теперь я хотя бы не чувствую этого – во всяком случае не так, как когда я находилась в своем человеческом обличье. И теперь они хотя бы не могут кусать меня – чего нельзя сказать о других людях, которые окружают меня.

К сожалению, в каменной ипостаси я почти не могу двигаться. Так что, мысленно покричав, наверное, не меньше минуты, я перехожу в более гибкое обличье горгульи – и, взлетев, повисаю в двух футах над землей, пока Хадсон продолжает стоять и по его ногам и рукам ползут полчища теневых тараканов.

– Хочешь, я тебя подниму? – спрашиваю я. – Чтобы ты избавился от этих тварей?

На его лице написано отвращение, он пытается стряхнуть с себя насекомых, и все же он качает головой:

– У нас есть проблемы и посерьезней.

– Серьезней, чем самовлюбленный волшебник времени, готовый уничтожить весь мир, разъяренная драконша времени и заполнившие всю площадь стада мерзких насекомых? – изумленно спрашиваю я. – Как это вообще возможно?

Хадсон не отвечает. Вместо этого он молча кивает на небо за моей спиной. И хотя мне очень не хочется поворачиваться и смотреть туда, в данной ситуации это единственное, что я могу сделать.

И тут я вижу их – гигантских теневых воронов и грифов-стервятников, атакующих с воздуха всех, кто пытается бежать. И всех, кто подбирается к Суилу слишком близко – особенно Кауамхи и Луми, которые продолжают гоняться за ним вместе с человековолками.

– Это делает он? – спрашиваю я, охваченная омерзением при виде кучи гигантских тараканов, рассыпающейся прямо подо мной.

Поло истошно вопит, когда теневые насекомые ползут по его рукам, покрывают его туловище, его лицо, ныряют в его открытый рот, когда он испускает еще один невольный крик, после чего пускается бежать со всех ног, пытаясь стряхнуть с себя насекомых.

– Нет, это делает Королева Теней, – отвечает Хадсон сквозь стиснутые зубы, когда насекомые начинают кусать его.

Ну, конечно, как же иначе? Вот дрянь. Я хочу расспросить его дальше, но тут он кричит мне:

– Просто убей эту гребаную драконшу!

И он прав. Если нам удастся убить драконшу, все это закончится.

Я взлетаю выше, пока Хадсон переносится на другой конец площади. Он прыгает с балкона на балкон, затем с крыши на крышу, и каждый прыжок приближает его к драконше, которая опять облетает площадь. К счастью – или к несчастью, в зависимости от того, как на это посмотреть, – от нас, должно быть, исходит такой же запах временного пролома, как и от Суила, поскольку драконша, не колеблясь, оставляет его и нацеливается на нас.

Но теперь перед нами встает другая проблема – находясь в воздухе и на крыше, мы становимся идеальными мишенями для этих огромных гребаных теневых птиц, которые кружат повсюду. Гигантская тень, похожая на кондора, летит прямо на меня, вытянув лапы с грозными острыми когтями.

Не говоря уже о драконше, которая продолжает медленно кружить над нашими головами, выбирая места, чтобы изрыгнуть туда свой огонь.

Кондор приближается ко мне, и сперва я думаю, что он пытается напугать меня или поцарапать, но затем понимаю, что дело обстоит намного хуже.

Он целится в мои глаза.

Я испускаю еще один крик, пикирую к земле – и гигантская птица тут же летит следом. Я надеюсь, что, если мы окажемся достаточно близко к земле, кондор решит поохотиться на тарантулов – ведь они легкая добыча и все такое. Но, к сожалению, его, похоже, интересую только я.

Жаль, что это чувство не взаимно.