Шарм, или Последняя невеста

Когда сажусь в авто, сквозь шум двигателя и мой рык в салон пробивается сигнал смс.

Чуть не роняю телефон, пока открываю окошко.

«Мостовая, 45» от Леры.

Что. Она. Там. Забыла?

Но раздумывать некогда, я просто давлю на газ и вылетаю на проспект. До зала бракосочетаний, который сейчас закрыт, ехать больше двадцати минут.

Глава 24. Валерия

Пока Генри отдыхает, я успеваю приготовить кушать, написать несколько статей-набросков, побродить по сайту с книгами и даже смотаться в душ и обсохнуть.

Кудри завились крупными волнами и разлеглись на всю спину. Хотела заплести их, но потом передумала. Генри они нравятся, буду использовать женское оружие. Почему нет?

Немного постояла возле зеркала, стараясь понять, что удерживает Генри рядом со мной. Он так всматривается в глаза, так дышит рядом, что у меня низ живота согревает от одних воспоминаний об этом. А его поцелуи… А его шальной взгляд, когда выскочил из машины… Неужели, все это только реакция на шарм? Чувствует ли он меня настоящую? А если я ошибаюсь, и Генри сможет увидеть меня достойной и без этого морока? Или я снова себя успокаиваю, как и с Васей?

Пластырь пришлось поменять – он сильно промок, потому я хозяйничаю на кухне, будто в своем доме. Север – мой жених, он мне дал зеленый свет, потому я стараюсь изо всех сил не тушеваться и не стесняться. Привыкаю к мысли о замужестве.

Интересно, есть ли в договоре пункт о сексе… я даже потянулась его почитать, но остановилась: не буду без Генри – дело принципа. Так и оставляю бумажку на столе и иду исследовать дом дальше.

В коридоре натыкаюсь на разбитые цветочные вазочки: спасаю фикус и светлый плющ, пересадив их временно в пакетики. Потом попрошу Генри купить несколько горшков.

В холле чисто и просторно. Камин поглядывает на меня темным неживым глазом. Я брожу из угла в угол и не могу решить, что делать дальше. Идти в другие комнаты не решаюсь: все-таки смущение и неуверенность меня немного тормозят. Да и не хочу разбудить Генри, пусть отдыхает сколько ему захочется.

Около шести набираю тетю Лесю и договариваюсь, что прибегу к ним на полчасика в гости. Отключаюсь и решаю, что сначала зайду к отцу. Там совсем рядом. И отсюда недалеко, за час вернусь, Генри и не заметит, что меня не было.

Прежде чем уйти оставляю для него короткую записку, чтобы не волновался. Мачеха вряд ли станет меня теперь искать и тревожить: она знает, что я под защитой, не посмеет просто.

Снег валит, застилая дороги и тротуары молочной дымкой. Я наслаждаюсь мягкостью сапог и кутаюсь в новую курточку. Тепло внутри от ласки и заботы жениха, и мне так хочется отблагодарить его за это. Я что-нибудь придумаю.

У отца пробыла совсем мало. Он снова спал. Я тихо посидела рядом, сжимая его руку, а затем ушла с обещанием вернуться поскорее. И когда я сбегаю по хрустящей дороге к жилому району, на сердце становится горько-тоскливо. Я даже замираю у билборда с рекламой каких-то духов и, пока жду зеленый светофор, с третьего раза вчитываюсь во фразу: «Блистайте. Жизнь начинается сегодня!». Сердце в груди, словно зажато в огромный кулак – как оно еще биться ухитряется? Хочется развернуться и побежать к отцу, так мне становится тревожно и беспокойно, но я все же иду дальше и носками загребаю свежевыпавший снег. Все равно с меня помощи никакой, я должна к Генри вернуться поскорее. Он поможет. Поможет.

Дверь в дом Волжиных распахивается после первого звонка.

– Что с лицом? – тетя всплескивает руками и целует с двух сторон мои румяные щеки.

– Елку украшала неудачно, – натурально улыбаюсь я и вру дальше: – Чуть не свалилась с табуретки.

Тетя Леся мотает светлыми короткими волосами и прищуривается. Не верит, но ей лучше не знать, что Валентина творит. Еще отцу проболтается, а ему нельзя волноваться.

– Ладно. Заходи. Артур сейчас тортик принесет.

– Я ненадолго, мне еще к папе.

– Как он? – хозяйка пропускает меня в кухню и приглашает сесть. Разливает цветочный чай, а я наслаждаюсь домашним теплом и покоем.

– Хуже, – тихо говорю и ворую из вазочки печенье с изюмом.

После ужаса с мачехой, наверное, любое тихое место покажется раем. Я могла бы попросить тетю приютить на какое-то время, но мне стыдно. Ей хватает одного трудного ребенка. Куда сюда, в однокомнатную тесную квартирку, еще меня со своими тараканами?

– А как у тебя дела? – спрашивает тетя и присаживается напротив.

Я пожимаю плечами.

– Наверное, замуж выхожу.

– Как это «наверное»? – на пороге кухни появляется Артур. Высокий, худой, привычно морщит правый глаз и ведет головой, будто пытается расслабить шею.

– Потому что надо пройти помолвку.

– И кто это такой замороченный? – тетя складывает руки на столе и напряженно всматривается в мое лицо.

– Генри Север.

– Ох ты ж! – Олеся хлопает по столу ладонями и распахивает широко светло-серые глаза. – Почему он?

Артур тихо садится рядом и снова ведет головой.

Я опускаю руку на его колено и мягко говорю:

– Генри – очень добрый. Он меня не обидит. Вы не переживайте.

– Любишь его? – спрашивает парень, а в его голосе просыпается заметная дрожь. Пальцы вцепляются в столешницу, а костяшки белеют.