Шарманка Сатаны

Долгов. Красивая. Мне больно смотреть на вас. Мне больно думать, что с вами будет, как вы будете жить среди этих трупов. Ведь ваша душа, это музыка, которая сейчас такая тихая, ведь вспыхнет она когда-нибудь. Что с вами тогда будет, красивая, любимая, что с вами будет?

Арданова(испуганно). Как вы сказали? Как вы назвали меня?

Долгов(тихо, наклоняясь к ней). Любимая. Я сказал «любимая». Не надо бояться этого. (Помолчав.) Я очень тревожусь за вас. Всех их я знаю. Ведь они трупы, марионетки старого сатаны, давно и навеки заведенные. Вертит сатана ручку своей шарманки, и кружится каждый из них, как того требует накрученная пружинка. У Ворохлова «прынт». Покупает, продает, делает деньги и совершенно искренне не знает, на что ему это. Говорит, что все монастырю завещает, потому что сыновьями недоволен. До Ворохлова был здесь Михеев, такой же до Михеева, верно, какой-нибудь Еремеев или Евстигнеев. Жена Ворохлова, Глафира, варенье варит, тоже бессознательно. Тоже «прынт», пружина прикручена. Муж ваш в карты играет. А эта ваша экономка с подвязанной щекой – разве это не крепостная душа? Все, как было пятьдесят, сто, полтораста лет тому назад. Сатана любит своих марионеток. Сломалась кукла – почтмейстерша Федосья Карповна, он сейчас же склеил все, подкрасил, – вышла Полина Григорьевна. Вертит Сатана ручку своей шарманки, и кружатся, кружатся толпы – все так же, всегда и навеки, разве это не жутко, любимая? (Оба молчат.) Вот провели железную дорогу, казалось, новая жизнь придет к вам сюда. Нет – мимо проехала новая жизнь. Провели телефоны – стали ту же ерунду и те же сплетни по телефону говорить, а выписали моторы, поехали на них в карты играть. Лизавета Алексеевна, вы загрустили?

Арданова. Нет, я вспомнила… Вы заговорили про железную дорогу, и я вспомнила, как в прошлом году зимой все ходила на вокзал, тогда вечерний экспресс проходил. Он ведь у нас не останавливается, летит мимо. Так вот я всегда ходила смотреть на него. Яркий такой, праздничный, словно огненный змей пролетит мимо и никакого ему дела нет до нас, до маленьких, сереньких. Разрежет тьму огненными искрами, пролетит и снова темно и тихо: только задымит снежная пыль между рельсами и опять ляжет. Тихо…

Долгов. Красивая моя. Придет ваш поезд. Верьте. Придет, прилетит, остановится, и войдете вы в него, и умчит он вас через тьму и тишь в яркую, звучную, огненную жизнь. Верьте мне. Так должно быть и так будет. Ведь не испугаетесь вы, когда огненный змей прилетит за вами? Не испугаетесь? Не отречетесь?

Арданова. Не испугаюсь. Не отрекусь. В самую черную тьму брошусь с ним. Нет, не испугаюсь.

Долгов. Трупов не побоитесь? Не простят они вам. Мертвые не любят живых. Это извечная вражда, а власть мертвых велика… Вы не знаете еще, как она велика. Из поколения в поколение душат они живых, – смотрят зорко и душат доктора Тройкова. Вы поняли, что это было?

Арданова. Это страшно.

Долгов. Это злоба мертвого против живого. Ворохлов старый труп, излюбленная марионетка сатаны… все это очень страшно, гораздо страшнее, чем вы думаете.

Арданова. Я не знаю… Может быть, я тоже должна была прожить эту свою жизнь тихонько, как моя пружинка велит. Я и жила так. Покорно. И не ждала ничего. А теперь… теперь я жду.

Долгов. Вы ждете.

Арданова. Огненного змея жду. (Помолчав.) Душно мне. Я точно чужая здесь стала. И другие, должно быть, чувствуют, что я чужая.

Долгов. Так и должно быть, красивая моя. Так и должно быть.

Арданова. Андрей Николаевич, скажите – вы знаете обо мне. Скажите – я не боюсь – скажите мне все.

Долгов. Да, я все знаю… Когда я смотрю в ваши глаза, они так широко-широко раскрываются. Вы вся раскрываетесь для меня.

Арданова. Да… да…

Долгов. Когда я смотрю на ваши губы, вы вся бледнеете и закрываете глаза и тянетесь ко мне.

Арданова(испуганно и смущенно). Нет, нет, этого не было.

Долгов. Не бойтесь меня, любимая.

Арданова. Я любимая?

Долгов. Да.

Арданова(тихо). Как быть?

Долгов. Будет хорошо, красиво, ярко. Будет необычайно. Только не надо бояться ни слов моих… (Тихо.) ни поцелуев.

Арданова(на минуту закрывает глаза). Вы скоро уедете.

Долгов. Теперь я ничего не знаю. Прежде, я помню, мне нужно было ехать, потому что там ждут меня дела. Теперь ведь все новое, другое. Но торопить вас я не буду. Когда настанет час, вы сами придете ко мне.

Арданова. Отчего так тревожно мне?

Долгов. Это огненный змей летит. Не бойтесь его. Вы сказали, что не испугаетесь и не отречетесь, что отдадите себя ему для нашей, нашей, нашей жизни. (Опускает голову на ее руки и замирает так.) Любимая… (Вдруг подымается.) Теперь я пойду.

Арданова. Останьтесь.

Долгов. Сейчас вернется ваш муж. Я не хочу с ним встречаться.