Шаромыжники

Мне наживаться на добыче инвалида не нужно совершенно, поскольку у меня своя боевая задача: прийти, сделать закладку и вернутся. Но Тому-то это невдомёк, вот и переживает парень: а ну, как странный француз пальнёт в спину, а сам подхватит под уздцы нагруженного ценными мехами "Боливара", да рванёт к канадской границе, благо, тут не так уже и далеко. И вообще в той Канаде французов багато, так может, и этот из тамошних, шпиён, заброшенный на ридну Массачусетсщину и уже приховавший в глубине кармана патроны от "нагана" и карту укреплений совет… американской, в смысле, стороны? Не, надо это дело разрулить, а то пальнёт ещё в приступе бдительности предупредительной пулей в лобешник. Блин, что-то меня кроет. Тоже мандраж пошёл: а с чего, спрашивается? В прежнее-будущее время в меня не только стволом тыкали — в Судане и из гранатомёта пальнули как-то. Хорошо, что из негров снайперы — как из меня балерун: во взлетающей вертолёт промазать ухитрились метров с тридцати.

Неспешно, за верёвку, приспособленную вместо ружейного ремня, снимаю с плеча ружьё, аккуратно, стараясь не уронить и не просыпать порох с полки, приставляю к валуну, сам делаю шаг в сторону. Пусть этот ветеран индейских войн малость расслабится: не собираюсь я в него палить. А если что, всегда успею уйти с линии прицеливания: пока он ствол довернёт, пока воспламенится порох и огонь охватит затравочное отверстие… Уже секунда, а то и полторы. В кувырок уйти успеваю, а после его выстрела расклад станет другим: об оперативной нейлоновой кобуре с пистолетом, уютно примостившейся у меня под полушубком, Том не подозревает. Но до такого лучше не доводить.

— У меня есть один приятель, мистер Джонсон. Увы, хотя он и добрый христианин, нельзя сказать, что безгрешен. Но кто в нашем мире без греха? Слабость моего приятеля в том, что он не любит платить лишние пошлины тогда, когда этих расходов можно избежать.

— Никто не любит платить, но что из того? Какое отношение ваш друг с его привычками имеет к этому самому месту? Я что-то не вижу его здесь!

Так, голос у бывшего солдата недовольный, черты лица напряжены. Всё-таки не может понять, что происходит и как на это всё реагировать.

— Я его тоже здесь не вижу. Но всё же постарайтесь дослушать меня спокойно, мистер Джонсон, не надо перебивать. — С этими словами присаживаюсь на кстати оказавшийся поблизости небольшой валун.

— Не видим мы с вами его потому, что накануне нашей войны с англичанами он отправился в очередное путешествие в Европу с некоторыми грузами, за которые, по своему обыкновению, не собирался платить в Старом Свете ввозные пошлины: от излишних трат у него случаются мигрени и портится настроение.

— Да, я уже понял, что ваш приятель промышляет контрабандой. И что из того?

— Собственно, и всё. Перед отъездом он попросил меня раздобыть кое-какие мелочи, которые в Массачусетсе, да, пожалуй, и в других штатах некому продать, поскольку здесь они никому и не нужны. А вот за океаном у моего приятеля нашёлся заказчик — кто-то из учёной братии. Вот приятель и попросил меня припрятать добытое в тихом и уединённом местечке, где нет ни таможенников, ни чиновников, ни солдат. И даже передал рисунки этой прекрасной местности, где мы, собственно говоря, и находимся… — Я уже давно продумал это объяснение, поскольку рано или поздно этот разговор должен был состояться. Нет, конечно, был вариант добраться с Джонсоном до Трентона и распрощаться, выдав проводнику денежную премию. А дальше как-нибудь самостоятельно, лесными тропами дотопать до конечного пункта. Чёртовы армяне, не могли поближе к цивилизации место подыскать! Однако от идеи самостоятельного путешествия я отказался на второй день пути по здешним чащобам. Я вам не таёжный следопыт. Проводник меня сюда привёл — пусть он и обратно уводит.

Левой рукой неспешно лезу в открытый ягдташ и вытаскиваю сложенные вчетверо распечатки фотографий тех самых особо приметных каменюк, которые газаряновы собратья соизволили выбрать в качестве возможных мест закладок и протягиваю Тому:

— Вот эти рисунки, полюбуйтесь.

Паранойя Джонсона, видимо, поколебалась: он соизволил выйти из-за лошадиного крупа и приблизился на вполне приемлемое расстояние. При желании его можно было бы попытаться достать в прыжке ножом и он это понимал, судя по всему. Но зачем мне эта акробатика?

Прижав мушкет к груди искалеченной рукой, правой он принял у меня распечатки и вновь отшагнул назад. Предосторожность понятная, но излишняя.

Пока он, шурша, разворачивал листки и со всё возрастающим изумлением на лице разглядывал распечатки, я спокойно скинул лямки заплечного мешка и, поставив его прямо в снег перед собой, принялся развязывать горловину.

Том, похоже, даже не обратил внимания на потенциально опасные действия: мало ли, что у меня там запрятано? Вдруг выхвачу, да стрельну?

— Но как, мистер Шеваль? На этих рисунках всё будто бы совсем настоящее! Кто сумел так точно изобразить всё, вплоть до мелких камешков под ногами?