Шаровая молния

– Сегодня приезжали оттуда за какими-то документами, – сказала она, – я и открыла – у меня ключи запасные есть. В этом доме, кроме меня, некому доверять, – постепенно сворачивала на свои темы соседка, но Вершинина интересовало другое.

– Что же… с ними случилось?! – запинаясь и проглатывая слюну, спросил Вершинин, чувствуя свою причастность к инциденту, ведь все сходилось.

– Не знаю даже, как они в больницу угодили вдвоем, – молвила соседка, рассматривая то стены, то потолок, то перила, то лифт. – И ведь жалко их – такие хорошие люди: спокойные, тихие, добрые…

Пожилой даме слегка взгрустнулось, и она даже забыла полюбопытствовать у парня, зачем он так долго и упорно хотел попасть в квартиру к соседям. Вершинину надо было бежать, ведь пункт назначения резко изменился – здесь Димы, к его великому сожалению, не было. Алеша быстренько спросил у бабки, в какую больницу угодили Тихомировы, а та, не успев опомниться, сразу же выдала:

– В первой городской, – сказала она, не заметив, как Леха немедленно смылся отсюда. – В новых корпусах…

Вершинин помчался в больницу – нельзя было терять ни минуты. Он спускался так быстро, позабыв про лифт, что не перешагивал, а перепрыгивал некоторые ступеньки на лестницах, цепляясь об перила, попутно выкрикивая слова благодарности старушке. Она сама, оставшись у дверей своей квартиры, удивлялась увиденному: «Ишь ты, какой шустрый!»

Все Лешины опасения подтвердились – ему стало еще хуже. Леша прекрасно понимал, что Дима и его замечательная мама на пару угодили в больницу после ночи, когда он по просьбе друга не пришел им на выручку, поэтому он целиком и полностью в этом виноват, ведь по ужасному стечению обстоятельств напрочь забыл об этом. Других возможных вариантов развития событий он не видел. Такого Леха еще не испытывал – никогда он так не суетился из-за кого-то, кроме себя любимого; он никогда так не волновался, ему никогда не было так погано из-за чувства вины и стыда перед своим лучшим другом, которого он нагло бросил в сложной ситуации – для Леши все это было в новинку. А если бы он чувствовал стыд и вину после каждого своего злодеяния, то вовсе бы не дожил до своего совершеннолетия. Выбежав на улицу, Вершинин на всех парах погнал в медицинское учреждение, названное отзывчивой престарелой соседкой Тихомировых.

Красный сигнал светофора, двойная сплошная – их для Леши больше не существовало. Переживания и боязнь увидеть нечто ужасное и непоправимое в больнице затмевали Вершинину рассудок – ни о чем другом он не мог думать да и не позволил бы себе в такой-то нервный момент. Сейчас каждая секунда была на вес золота, ведь она могла стать последней.

После стольких лет ожидания первая городская больница из ветхого полуразвалившегося барака в неблагополучном районе города перекочевала в большое, просторное, комфортное недавно отстроенное здание, которое находилось в новых районах, неподалеку от парковой зоны. С точки зрения архитектуры как искусства новое здание выглядело масштабно, эстетично и радовало глаз – так же можно было сказать об оборудовании, инфраструктуре, палатах. Получилась этакая «европейская больница», которая своим размахом часто не соответствовала масштабам и нуждам этого города.

Оставив машину на парковке у входа в клинику, Вершинин оказался в широких больничных коридорах, которые ненавидел с детства, как и больничный уклад в целом – даже эта дорогая и современная атмосфера не сбила его с толку. Справившись в регистратуре о поступивших больных, Вершинин узнал, что Дмитрий и Александра Тихомировы поступили поздно ночью и сразу же были направлены в операционный блок – операции были сложные и длились несколько часов. На вопрос, где можно найти этих больных, в регистратуре указали, в какое отделение следует пройти, а когда добавили, что из-за тяжелого состояния больных вряд ли доктора пустят к ним Вершинина, обнаружилось, что его след уже давно простыл.

Пробивной и одновременно нервный Алексей Вершинин – это просто кувалда, которая пробьет любую стену, если ему это нужно – сейчас нужда была катастрофическая. Побегав по широким больничным коридорам, чистым, стерильным, ухоженным, с натертыми до зеркального блеска скользкими полами, Вершинин наконец добрался до реанимации – по дороге ему вручили и белый халат, и бахилы (от целлофановой шапочки на голову он отказался). Леша как сумасшедший, придерживая больничный халат, бегал по коридорам, впопыхах разыскивая бедного Диму Тихомирова и его маму, чтобы увидеть их живыми и идущими на поправку – на это очень надеялся Вершинин, но в такую шикарную больницу, лучшую чуть ли не в области, просто так не попадают, но наш герой старался себя этим не грузить: он был настроен на позитив. Вершинин хотел пересилить себя: встать перед Димой на колени и раскаяться, извиниться за все, ибо он не мог носить на себе такую тяжкую вину, к тому же потом будет еще труднее говорить все это в глаза.