Шаровая молния

– Ой, Вершинин, не строй из себя эксперта по женщинам! Трахаться с ними, а потом заявлять, что ты все о них знаешь, как-то необоснованно, не находишь?!

– Да-да, Витек, именно так и происходит! Мало ты в этом понимаешь: тебе же по фигу, где, когда и с кем – просто жах и все! Я не такой черствый, как ты. Это факт. Друг – тем более лучший – дороже девки… и не одной! Так что ты меня предал, пойдя на поводу у Кудрявцевой. Позорище!

– Кто бы говорил! Да такой друг мне на хуй не сдался!

– Ну и лох ты после этого! Что же ты здесь сидишь тогда?! Поторопись, а то темнеет – тебя же Юлька искать будет! Беги-беги, а то опоздаешь – сцену устроит! Цветы купить не забудь – я даже одолжу тебе денег, не побрезгую. Вечно у тебя их нет, – развязно говорил отдохнувший Вершинин.

– Снова нарываешься?! – громче спросил Ретинский, набравший сил, судя по голосу.

– Ты так и не вкурил всей сути!

– Ничего мне объяснять не надо! – отмахнулся Ретинский. – Избалованный ты, чувствуешь собственную безнаказанность. Мне бы хотелось услышать признание от тебя лично.

Леха чувствовал, что после того, как он ответит, драка продолжится с новой силой, ибо Ретинский столько всего наслушался от него, что желание сравнять Леху с землей у него чудовищно возросло. Если же Вершинин сошлется на натуру ловеласа и соблазнителя, который без секса прожить не может и которому было жизненно необходимо затащить в постель непреступную Юльку Кудрявцеву (предел всех его мечтаний и устремлений), то Ретинский точно за себя отвечать не будет, уяснив окончательно, что его бывший друг – моральный урод. Витя всегда ненароком замечал, что его кореш неровно дышит к красавице Кудрявцевой и подбивает под нее колья. Так бы сделал любой нормальный гетеросексуал. Симпатия Вершинина к девушке странным образом усилилась, когда Витек стал с ней встречаться.

– Я тебе это говорил, могу повторить… Юлька – еще та тварь!

Витя бестолково глазел на него, собираясь вскочить и с разбегу разнести Алексею челюсть.

– По-твоему, Юля – дрянная девчонка, которая и рубля не стоит, так?! Обоснуй! – потребовал Ретинский.

Вершинин произнес:

– Она не так проста, твоя Юля, как кажется… Она умело тобой манипулирует… даже сейчас! Будь ты прежним, ты бы просто поговорил со мной, а ты кинулся на меня с кулаками и железкой этой – не помогло, как видишь. Не нужна она тебе. Другую найди: эта только все портит. Хочет сделать из тебя бестолковую и исполнительную игрушку, хочет исправить тебя, а ты мне больше нравишься прежним. Зачем тебе это нужно? Ты ведь не такой, а поддался… Пресмыкаешься перед этой королевой хачевского базара – аж смотреть стыдно! Я не позволю своего друга переделывать! Ты никогда под чужую дудку не танцевал и сейчас не будешь – я этого хочу, этого добиваюсь, а ты души не чаешь в этой бестии. И ведь любишь ты ее, скотина, словно она наколдовала! Скоро и вовсе забудешь, что ты мужик! Она пошлет тебя, а ты ответить ей не сможешь! Я подарил тебе отличный шанс смыться от нее, зажить прежней беззаботной жизнью, а сейчас – какая ж это жизнь?! Опомнись, Ретинский – красивая она, сексапильная, охеренная?! Я тоже так думал, только пчела тоже красивая, правда, рано или поздно она тебя укусит! Подумай…

Витя не видел ничего плохого в том, что его хотят перевоспитать, сделать лучше, чего не скажешь о Леше, который считал это дело личным выбором каждого, воспринимая его как оскорбление и посягательство на священное человеческое достоинство. Неслыханно, если б Лешку какая-нибудь его пассия заставляла уроки делать. Витек позволял так делать Юлечке. И примеров много.

– Не знаешь ты, Вершинин, ничего. Ох, не знаешь! Чужды тебе эти чувства. Нет тебе здесь места с такими представлениями о чем-то высоком… Я Юльку люблю, черт… и все за нее отдам…

– Хм, все с тобой ясно, каблучок! Бля, потерял я друга! Мир крутого мужика потерял. Ебать, безнадега! – театрально заявил Вершинин. – Ах да! Кстати, наша с тобой борьба за нее, беспросветная и совершенно не нужная, тоже в ее планах. Я уверен, она подговорила тебя пожестче со мной обойтись. Любят бабы, когда за них борются, когда страсти кипят, как пельмени в кастрюле, любят они быть в центре внимания – только Юлька твоя пострадала от этого впервые: и от внимания, и от внешности, и от репутации! Даже хорошо, что я так вовремя попался… хоть что-то постарался сделать, проучить ее, а ты мне не веришь. Что ж, за содеянное нисколько не каюсь – я все сделал правильно! Она заслужила. Хочешь верь, а хочешь нет…