Шаровая молния

«Вот я и здесь… Поверить не могу. А ведь уже было что-то подобное… даже сегодня. Когда домой возвращался. После того как Мишаню приговорил. День весь этот гребаный, мысли там всякие, предчувствие плохое. Думаю, вот сейчас выверну руль на 150 км/ч на трассе, вылечу в кювет, начну кувыркаться и в деревце какое-нибудь влечу. Шею сломаю… да и все остальное к черту – так ведь всем лучше… Я же столько всего сделал – смерть моя реально ничего не искупит, боли хоть поменьше от свершенного будет. Раз и привет… Но что же я делаю? Что же я творю? Понимаю, что не то. Но продолжаю, не останавливаюсь… Сам я виноват, сам себя разрушил – обратного пути нет… Но сидел я за рулем, выжимал из машины последнее и внезапно понял, что не сделаю этого, не сверну в кювет. Потому что я трус, эгоист – я не лучше всех этих Трофимов и Тимофеев! И чего же я хочу сейчас?»

Вершинин стоял у окна со слезами на глазах, понимая, что он не прыгнет: никогда и ни за что. Он слишком труслив, чтобы посмотреть смерти в глаза. Он расстроился, что не смог даже ногу в воздух поднять, что даже на это он не может решиться, взвесив, кажется, все на свете. Вот кем бы он был, если б не деньги и понты… Мелкий, трусливый, ничтожный, слабый, задавленный, неспособный на свершения паренек, который готов всю жизнь просидеть взаперти, лишь бы его не трогали. Новая жизнь его раздавит, ибо он из себя толком ничего не представляет.

В шуме бушевавшей грозы Вершинин услыхал, как заваленный одеждой то ли на кровати, то ли где-то на полу пиликал и вибрировал его «Айфон», посылая в темноту синий проблеск экрана. Алексей, чуть не поскользнувшись на самом краю и не полетев камнем вниз, ринулся к телефону. Раскидывая все вокруг, он схватил телефон с разбитым в бою экраном, провел по нему трясущимися пальцами и поднес к уху, не представляя, что его ждет на другом конце провода:

– Алло? – со страхом и дрожью в голосе произнес Алексей.

– Алло? Это вы, Леша? – заговорил приятный женский голосок.

Судя по голосу, девушка заметно волновалась, была чем-то обеспокоена, куда-то торопилась. Леша удивился, ведь все женские номера телефонов у него записаны по именам и фамилиям – бывали даже случаи, когда вместо имени в телефонной книжке какая-нибудь особа записана у него по выдающимся параметрам внешности. А вообще приятно, когда в такой решающий жизненный момент, когда не знаешь, куда деться, можно с легкостью отвлечься на разговор… да еще и с дамой.

– Да, – Леша пытался включить обаяние на полную, но этого сделать не получилось: во-первых, из-за всей ситуации, а, во-вторых, он сорвал себе голос и из-за отсутствия передних зубов шепелявил. – Это Леша, – тихо и неуверенно продолжил он.

– Это медсестра из первой городской. Меня Маша зовут, помните?

– Да-да, конечно, как же тут забудешь. Привет.

Было слышно, как она усмехнулась – наверняка из-за Лешиного голоса. Но ее тон мигом стал серьезным и расстроенным одновременно – это насторожило Вершинина. Он понял, что девушка мнется, прежде чем продолжить разговор, поэтому, набравшись смелости, спросил:

– Что-то случилось?

В трубке тяжело вздохнули. Явно Маша была не из тех, кто, прикрываясь уходом за больными, берет телефоны у симпатичных мальчиков или кадрит родственников пациентов и приглашает их на свидания.

Любому человеку всегда тяжело переносить трагедии. Врачи и младший медперсонал – это дело особенное, однако чем больше работаешь в больнице, тем быстрее привыкаешь не замечать этого. А вот тем, кто в медицине недавно, поначалу трудно не только в профессиональном, но и в моральном плане…

Собравшись духом, медсестра Мария начала с сожалением:

– Леша, понимаете… Дима…

– Что Дима? Что-что?! – громче заговорил Леша, желая услышать наконец проблему. Оперативно понять, в чем дело, не получалось: разные мысли лезли в голову к Вершинину – сначала нужно было заставить девчонку выложить все. – Говори же! – приказал Вершинин.

Медсестра Маша так испугалась повышенного тона на другом конце провода, что не стала тянуть и вывалила на Лешу все сразу. От новости у Лехи чуть не случился сердечный приступ – это подкосило Вершинина окончательно…

– Ваш друг… Дима Тихомиров… умер несколько минут назад…

Дыхание перехватило. В горле застрял ком. И без того измученное сердце проткнули раскаленным шилом. Леша вытаращил глаза, медленно отодвигая от уха телефон, в котором Маша продолжала что-то говорить. Потеря друга окончательно потушила в Алексее желание жить. Он не мог поверить, что жизнерадостный, улыбчивый, мудрый, дорогой ему человек умер…

Как такое вообще возможно? В голове не укладывается… Тихомирова больше нет… Димки нет…

Леха почувствовал, как его глаза выдавливают слезы из своих последних резервов. «Почему этот мир так жесток и несправедлив? За что ты забрал его, за что?! – думал Леша. – Ладно я. Но Димку-то за что… ему бы жить да жить! Он заслужил».

– …Мне жаль, Леша, – он услышал лишь обрывок фразы медсестры. Она что-то там еще говорила про ухудшение, операционную, но Вершинин не слушал…

Дима Тихомиров умер.