Шашлык из козла отпущения

– Мэра, что ли, сын? – недоверчиво уточнил капитан. – Андрея Павловича?

– Он самый! – подтвердил Леха. – Что, теперь тоже перепугался?

– Ничего я не перепугался. Рассказывай все, что знаешь, а там поглядим, как тебя прикрыть.

Леха тяжело вздохнул и приступил к рассказу.

Началось все две недели назад, когда в город после долгого отсутствия вернулся сынок мэра Павел Зимин.

То есть на самом-то деле эта история началась гораздо раньше, десять лет назад, когда была убита девушка Катя. Та история была темная и страшная, Зимин-старший приложил силы и деньги, чтобы ее замять и отмазать сына. Отмазать-то отмазал, но два-три человека в полиции знали, как обстояло все на самом деле. Однако время прошло, кто-то перевелся служить в другой город, кто-то вышел в отставку и уехал к родственникам, и остался только Толик Сыроежкин.

И вот теперь, когда Павел Зимин вернулся в родные края, весь из себя прикинутый и упакованный, этот самый Толик Сыроежкин увидел в этом проявление вопиющей социальной несправедливости.

Сам он получил в свое время деньги за молчание. Но деньги эти давно закончились, из полиции его выгнали за пьянку, и вообще жизнь не заладилась. А тут вдруг появляется Пашка Зимин и ходит по ресторанам, раскатывает на дорогущей машине и вообще ведет себя как хозяин жизни или как минимум хозяин города.

Толик решил, что так дальше продолжаться не может. Он подкараулил Павлика в укромном месте и кое-что сказал. Пашка назначил ему встречу на заброшенной мебельной фабрике, там Толик и напомнил, что за молчание надо платить.

– Тебе же заплатили! – раздраженно ответил Зимин.

– Мало заплатили! – отрезал Сыроежкин. – И те деньги давно вышли!

– Ты и тех денег не стоил! – отрезал Павел. – Зря отец тебе заплатил, надо было с тобой по-другому решать!

Слово за слово, началась ссора, и Зимин, разъярившись, хватил Сыроежкина по голове первым, что подвернулось.

Увидев, что Толик лежит, не подавая признаков жизни, Павел решил, что убил его, и понял, что нужно избавиться от трупа. Он отправился за лопатой, веревками и прочим инвентарем, а Сыроежкин тем временем пришел в себя, кое-как добрался до своего мотоцикла и укатил. Правда, недалеко: по дороге столкнулся с машиной и на этот раз действительно умер на руках у Кости Мормышкина.

Капитан слушал Семечкина, и по ходу рассказа в душе его бурно, как сорняки после дождя, росли сомнения. Леха Семечкин – пустой человек, шестерка. С другой стороны, он сам допрашивал Мормышкина и понял, что тот юлит и изворачивается. По всему получается, что Мормышкин что-то знает.

– Откуда ты все это знаешь? – не выдержал он наконец. – Где ты и где Павел Зимин? Как тебя с ним вообще встретиться угораздило?

Леха обиженно взглянул на Зеленушкина, сглотнул и пригладил волосы:

– Конечно, я так и думал! Кто я такой против сынка мэра? Кто мне поверит? Мое слово против его ничего не стоит! А только все так и было, как я говорю! – Он понизил голос, огляделся и продолжил: – Я на той фабрике случайно оказался. Зашел к сторожу этому, Керосинычу, об умном поговорить. Керосиныч, он любит об умном… то есть любил. Он вообще-то раньше доцент был, студентам лекции читал.

– Верно, – перебил Леху Зеленушкин, – сторож с фабрики, Антон Серафимович Загогулин, был раньше преподавателем. Читал историю партии, пока она не кончилась.

– Во-во, – кивнул Леха. – Ну, выпили, конечно, пару бутылок, да я маленько силы не рассчитал и отключился. Не иначе паленая водка попалась. Керосиныч меня в уголке уложил на тюфячок. Я часок полежал и очухался. Хотел было встать, а тут слышу, голоса на улице. Выглянул, смотрю, там Керосиныч с Пашкой Зиминым разговаривает.

– Ты, – говорит Пашка, – сходи пока погуляй, осмотри эту чертову фабрику.

– Чего ее осматривать, – Керосиныч ему отвечает. – Я ее как облупленную знаю, кроме крыс, здесь ничего интересного нет.

– А ты все равно погуляй, мне тут с человеком одним поговорить надо, а чтобы тебе интересно было, вот это возьми, – и денег Керосинычу сует.

– Ну, надо так надо, – Керосиныч деньги взял и испарился.

А я думаю – лучше на глаза Пашке не показываться, он мужик крутой, как бы чего не вышло! – и остался в сторожке.

А тут как раз Толик Сыроежкин приехал на своем драндулете. Начался у них разговор, который сам знаешь, чем закончился. А я в сторожке сидел ни жив ни мертв, дохнуть лишний раз боялся. Как только Пашка уехал, тихонько выскользнул да к Фросе рванул. Только бы, думаю, Пашка не прознал, что я в тот день был на фабрике!

– А дальше что было? – недоверчиво проговорил Зеленушкин. – Как ты снова в эту историю ввязался?

– Дальше вот как дело было… Толя Сыроежкин перед смертью что-то рассказал Мормышкину. Пашка Зимин про это прознал и велел своим подручным с этим Мормышкиным разобраться. Были у него тут два уголовника – Макарка-мясник и Сардина. Только что-то у них не заладилось, Мормышкин сбежал и залег на дно, а их самих убили…

– Кто ж их убил-то?