Шатаут

Она приоткрывает рот в тихом вздохе.

– Тай, это слишком хорошо. Я… Ох, я не смогу.

– Сможешь. Мы оба знаем, что ты способна на большее, – просунув руку между нашими телами, я дразню клитор Серафины, медленно потираю его круговыми движениями. Ее тело дрожит, а киска пульсирует вокруг моего члена.

Еще несколько прикосновений моих пальцев – и у Серы перехватывает дыхание.

– Ох, – кричит она громче, чем следовало бы, но я не обращаю на это внимания. – О боже!

– Хорошая девочка, – удовольствие нарастает у основания моего позвоночника. Предупреждающий сигнал о том, что лучше притормозить, но Серафина так близка к разрядке, что ее уже не остановить. – Кончи прямо на моем члене.

Стенки ее киски сжимаются вокруг меня так сильно, что я больше не в силах сдерживаться. Меня пронзает раскаленное добела удовольствие, и я крепче сжимаю ее талию, пока не осознаю, что от этого на ее коже останутся отметины.

Когда мы оба кончаем, я прижимаюсь к губам Серафины, чтобы заглушить ее крик. Еще никогда я не кончал так сильно, пульсируя и подергиваясь внутри нее. Изливаясь в презерватив, пока она неистово целует меня, впиваясь ногтями в спину. Это лихорадочное, отчаянное и дикое чувство, словно я несусь навстречу забвению.

Тяжело дыша, она переживает последнюю волну удовольствия, пока мы оба не оказываемся слишком измученными, чтобы двигаться.

– Вау, – прижимается ко мне Серафина. У груди я ощущаю ее гулкое сердцебиение.

Я заключаю ее в объятия и притягиваю ближе.

– Я выжат, Динь. Выжат, как чертов лимон.

Другой, вероятно, испытывал бы чувство вины за то, что перешел черту. Однако я чувствую только первобытное удовлетворение оттого, что рискнул и был с Серой. И я хочу сделать это снова.

Когда мы оба приходим в себя, то неохотно отрываемся друг от друга. Серафина натягивает трусики, в то время как я опускаюсь на колени, чтобы поднять выпавшие из ее сумочки предметы: тюбик блеска для губ, пару ручек, розовый хайлайтер, ключи, телефон (который, к счастью, не пострадал) и мою шапку.

Пока я засовываю все это в ее сумку, то замечаю под стулом черную ленту для волос. По крайней мере, так мы не оставим никаких улик… кроме, разве что, использованного презерватива в мусорном ведре.

Я передаю Серафине сумочку и наклоняюсь для легкого поцелуя. И еще одного. Будет сложно не делать этого на людях. Хотя я даже не уверен, что подразумевается под «этим».

Я помогаю ей надеть пуховик. Когда Сера снова поворачивается ко мне, первым моим побуждением становится украсть еще один поцелуй. Ее сложно не целовать. Но так как мой разум отягощен кое-чем еще, я предпочитаю сначала спросить:

– Что мы делаем, Динь?

Может, нечестно перекладывать решение на ее плечи, но вопрос довольно логичный, учитывая, что я сам не знаю, как на него ответить.

Она морщит лоб и замирает.

– Зачем искать для этого название? Разве нам нельзя просто наслаждаться всем, как есть? Мы можем быть друзьями, которые целуются… а иногда позволяют себе и нечто большее. И это, для справки, никого больше не касается.

– Да? – меня охватывает облегчение. Серафина стала затишьем среди бури, в которую в последнее время превратилась моя жизнь. Между нами возникло что-то хорошее, и я не хочу все испортить.

– Ага, – она скользит бледно-розовыми ноготками по моей груди и целует меня в подбородок.

– Полегче, если не готова ко второму раунду, – стону я, когда мой член снова напрягается.

– Уже? – хихикает Серафина.

– Сер, мне двадцать один, и я спортсмен, а ты просто великолепна.

Когда в кармане вибрирует телефон, я вытаскиваю его, но мой взгляд падает на указанное на экране время. Мы оставались на арене дольше, чем следовало бы. Каким-то чудом нас никто не заметил.

– Лучше бы нам убраться отсюда, пока не нажили себе проблем, – добавляю я.

Когда мы выходим на улицу, Серафина достает из сумки мою шапку и, надев, поправляет локоны цвета розового золота. Я тут же чувствую, как мои губы растягиваются в одной из тех тупых ухмылок, которые только Сера способна вызвать.

– Надеюсь, ты понимаешь, что обратно тебе ее не получить, – замечает она, приглаживая волосы.

– Я на это и надеялся.

* * *

Какое неожиданное преимущество я получил, нарушив свой обет безбрачия? Я спал лучше, чем когда-либо за последние месяцы. Даже годы. Было тяжело выбраться из кровати.

Когда я поднимаюсь по лестнице, в воздухе разносится пикантный аромат чего-то жареного. У меня урчит в животе. Через дверной проем я замечаю у плиты Далласа, который сжимает в руке сковороду. Бинго. Лучше бекона только бекон, который в семь часов утра вам приготовил кто-то еще.

– Почему ты так рано встал? – я захожу на кухню и вытягиваю шею, чтобы получше рассмотреть, что он приготовил.

– У меня прием у дантиста в самом центре города, – отвечает Даллас. – Бекон будет готов через пять минут.

Когда я достаю кружку и наполняю ее кофе, в комнате появляется Серафина. Поскольку Даллас стоит ко мне спиной, я задерживаю на ней взгляд дольше, чем следовало бы: рассматриваю черную укороченную толстовку с капюшоном, облегающие черные леггинсы для тренировок и ярко-розовые кроссовки «Найк».