Шатаут

Вскинув подбородок, она пристально смотрит на меня. Ее грудь вздымается от неровных вдохов. Еще несколько мгновений мы так и стоим, не произнося ни слова. На лице Серафины написано нечто столь неприкрытое и уязвимое, что мне требуется вся моя выдержка, чтобы, потянувшись, не взять ее за подбородок. Поскольку Даллас в соседней комнате, я не могу так рисковать.

– Ты не понимаешь! Если опоздаю больше чем на десять минут, меня не пустят и попросят плату за то, что не отменила занятие раньше. Дороги в таком состоянии, что…

– Давай будем реалистами – тебе не успеть вовремя. Но ничего страшного. Может, сама вселенная подсказывает, что тебе нужно отдохнуть. Нам всем иногда не мешает взять перерыв.

За неявку с нее могут попросить еще десять баксов, но для семьи Серафины это мелочь. Дело не в кофе или деньгах. Это стресс от того, с чем ей приходится иметь дело после переезда и болезни матери.

Серафина выглядит чуть менее взволнованной, но судить еще рано.

– Я должна была встретиться там с Эбби.

– Уверен, если отправишь ей сообщение и объяснишь, что стряслось, она поймет.

Сера поджимает губы, явно размышляя. Я вижу, как постепенно она расслабляется. Паника в глазах исчезает, оставляя вместо себя только смирение перед обстоятельствами. Серафина кажется усталой, как если бы не спала всю ночь.

– Все утро коту под хвост. Я хотела принять душ в зале.

Я уже успел заметить, как плохо она справляется с изменениями, даже с самыми маленькими. К сожалению, в последнее время в ее жизни многое поменялось.

– Почему бы тебе не пойти в душ, пока я готовлю для тебя кофе. К тому же, я могу приготовить и завтрак. А после мы поищем твои ключи. Они точно где-то здесь, а на полный желудок жизнь кажется красочнее.

– Хорошо, – тяжело вздыхает Серафина.

Она неохотно спускается в нашу ванную, а я иду на кухню, опустошаю свою кружку и наполняю ее новой порцией кофе. После этого принимаюсь за мытье кофеварки. Несмотря на то, что я в прошлый раз похвалил кофе Серафины, я попросту щадил ее чувства. Кофеин необходим мне как воздух.

Даллас хмурится, выкладывая приготовленный бекон на тарелку. Он заранее накрыл ее бумажным полотенцем для того, чтобы убрать жир.

– Как она?

– Думаю, в порядке. Просто проходит через многое.

– Без сомнения. Мне так жаль, что их мать больна, – он замолкает, всматриваясь в мое лицо. В комнате воцаряется гнетущая тишина. Голубыми, почти прозрачными глазами он, точно лазерными лучами, выискивает в моих хотя бы намек на ложь. – Не хочешь мне что-то сказать?

– О чем ты? – я прикидываюсь дурачком.

– Вы, кажется, очень близки.

Я подношу кружку к губам и делаю глоток в попытке выиграть время.

– Мы друзья.

– А Динь случаем не сокращение от «Динь-Динь»?

Да чтоб меня, неужели я назвал Серафину Динь при Далласе?

– Нет.

– Это с ней ты переписывался в отеле и при этом улыбался как дурак? – указывает он на меня лопаткой.

Все становится только хуже.

Я понятия не имею, как на это ответить, поэтому снова отпиваю из кружки.

– Чувак…

Он запрокидывает голову, словно возносит молитву к небесам, бормоча под нос и просьбы, и ругательства. Когда Даллас снова смотрит на меня, на его лице отражается сочетание отчаяния и упрека.

– Ради любви к хоккею и другим святым вещам, – его голос едва ли громче шепота. – Скажи, что ты не спишь с сестрой Картера.

На долю секунды я раздумываю, не сказать ли ему правду. Потому что мне хочется признаться кому-нибудь, хоть кому-нибудь, что я влип по уши. Что не могу мыслить здраво, когда она рядом, а когда ее рядом нет, могу думать только о ней.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал, Уорд?

В этом доме существует иерархия дружбы, и Даллас куда более близок с Чейзом, чем со мной. Они знают друг друга дольше. Я это понимаю. Он тоже. И мы оба осознаем, какова будет реакция Чейза.

Даллас со стоном хватается за темные волосы. Когда он опускает руки, локоны стоят торчком.

– Для нашего общего блага притворимся, что этого разговора никогда не было.

Поев, он уходит, обещая никогда больше не выливать кофе и неохотно разрешая съесть оставшийся бекон. В ожидании Серафины я нарезаю фрукты, взбиваю яйца и поджариваю тосты. Я приготовил бы завтрак и для Чейза, но он, скорее всего, проспит еще несколько часов. Чейз, как всегда, отложил все на последний момент, так что до утра писал реферат.

Серафина, которая переоделась в пушистый белый свитер и джинсы, появляется в дверях. Ее волосы все еще влажные после душа. От этого локоны приобретают более темный оттенок розового, заметно контрастирующий с ее бледной кожей. Она так красива. Есть что-то приятное в том, чтобы видеть ее в таком состоянии. Почему-то это кажется особенным. Как часть ее жизни, на которую другие не имеют права.

– Угадай, что я нашла? – с виноватым видом она вертит на пальце брелок, который прикреплен к ключам. – Они лежали у раковины в ванной. Чувствую себя такой глупой.

От ее последних слов у меня внутри все сжимается.

– Не стоит, Сер. И со мной такое случалось.