Шато д'Иф и другие повести

Вскоре после рассвета он проснулся и лежал, прислушиваясь к утренним звукам – к жужжанию шин редких еще в это время дня автомобилей, к далекому звону будильника, тут же прихлопнутого чьей-то рукой, к чириканью воробьев. Всё вокруг было настолько нормально, что предстоящая война с нопалами казалась абсурдной, фантастической. Тем не менее, нопалы существовали. Он мог видеть в окно, как они проплывали мимо вместе с прохладным утренним ветерком, подобные гигантским комарам с выпученными глазищами. Какими бы фантастическими ни были нопалы, они стали частью действительности. По словам Пттду-Апиптикса, Берк мог рассчитывать не больше чем на две недели свободного существования. По истечении этого срока тот или иной нопал преодолел бы любое остаточное сопротивление, и Берк снова превратился бы в читумиха… Берк содрогнулся, приподнялся и сел на краю кровати. Ему надлежало стать таким же бесчувственным и жестоким, как ксаксаны; он готов был сделать что угодно, лишь бы не заразиться опять; он не пожалеет никого, даже… Прозвучал дверной звонок. Прихрамывая, Берк подбежал к двери и слегка приоткрыл ее – его страшила неизбежность того, что он ожидал увидеть.

Лицом к лицу к нему стояла Маргарет Хэйвен. Берк не мог оторвать глаз от нопала, прилипшего к ее голове. «Пол! – хрипловато спросила она. – Что с тобой? Где ты был?»

Берк взял ее за руку и потянул за собой в квартиру. Он почувствовал, как ее пальцы напряглись, стали жесткими – у него словно чугунная гиря опустилась на сердце. «Завари кофе, – в отчаянии сказал он. – Я пойду оденусь».

Из спальни он услышал, как она громко заметила: «Ты выглядишь так, словно очнулся после запоя».

«Ничего подобного! – отозвался он. – Но мне пришлось пережить… скажем так, достопримечательные приключения».

Он присоединился к ней через несколько минут. Маргарет, высокая и длинноногая, отличалась очаровательной юношеской порывистостью движений. В толпе Маргарет не выделялась, но, глядя на нее теперь, Берк подумал, что никогда не видел никого привлекательнее. У нее были темные непослушные волосы, широкий рот с кельтскими приподнятыми уголками рта, нос ее чуть кривился после дорожной аварии, в которую она попала в детстве – но в целом и в общем у нее было поразительно живое и выразительное лицо: на нем любая эмоция отражалась, как солнечный свет в чистом зеркале. Ей было двадцать четыре года, она работала в каком-то малоизвестном отделе министерства внутренних дел. Берк знал, что она лишена всякого притворства и задних мыслей, как невинный котенок.

Маргарет наблюдала за ним, недоуменно нахмурившись. Берк понял, что она ожидает какого-то объяснения его длительного отсутствия, но никак не мог придумать правдоподобную ложь. При всей ее непосредственности Маргарет мгновенно угадывала притворство в других. Поэтому Берк стоял посреди гостиной, прихлебывая кофе и стараясь не встречаться с Маргарет глазами.

Наконец, набравшись храбрости, он сказал: «Меня не было почти целый месяц, но я не могу тебе сказать, чтó со мной случилось».

«Не можешь или не хочешь?»

«И то, и другое. Есть вещи, которые я вынужден хранить в тайне».

«Правительственные дела?»

«Нет».

«Если нет – у тебя какие-нибудь неприятности?»

«О да, неприятности! Но не те, о которых ты думаешь».

«Я не думала ни о каких конкретных неприятностях».

Берк раздраженно бросился в кресло: «Я не изменял тебе с другой женщиной и не занимался контрабандой наркотиков».

Маргарет пожала плечами и села на диван напротив, изучая его ясным, трезвым взглядом: «Ты изменился. Я не совсем понимаю, как и в чем – или почему – но ты изменился».

«Да. Я изменился».

Они сидели и молча пили кофе. Через некоторое время Маргарет спросила: «Что ты намерен делать?»

«Я не вернусь на работу, – ответил Берк. – Сегодня же подам заявление об увольнении – если меня еще не уволили… В связи с чем мне приходит в голову…» Он внезапно замолчал. Он хотел было уже сказать, что в багажнике его автомобиля лежат сто килограммов золота, стоимостью примерно сто тысяч долларов – Берк надеялся, что золото еще никто не похитил.

«Хотела бы я знать, что с тобой стряслось», – заметила Маргарет. Она говорила спокойно, но ее пальцы дрожали – Берк знал, что она вот-вот расплачется. Ее нопал безмятежно наблюдал за происходящим, не выказывая никаких признаков возбуждения; только его щетина медленно пульсировала. «Почему-то всё сразу изменилось, – продолжала Маргарет, – и я не знаю, почему. Я в замешательстве».

Берк глубоко вздохнул. Схватившись за ручки кресла, он встал и подошел к ней. Их глаза встретились: «Ты хочешь знать, почему я не могу тебе рассказать, где я был?»

«Хочу».

«Потому что ты мне не поверишь, – медленно произнес он. – Ты подумаешь, что я спятил, и вызовешь санитаров из сумасшедшего дома. А я не хочу кончить свои дни в психушке».