Шато д'Иф и другие повести

Маргарет отреагировала не сразу. Она посмотрела в сторону, и Берк угадал по выражению ее лица, что ее действительно испугала мысль о возможном сумасшествии Берка. Каким-то парадоксальным образом эта мысль обнадежила ее: Пол Берк перестал быть загадочным, скрытным, угрюмым, противным. Она снова взглянула на него с надеждой.

«Как ты себя чувствуешь?» – робко спросила она.

Берк взял ее за руку: «Я прекрасно себя чувствую и в своем уме. Мне поручили новую работу. Это невероятно важное задание – и мы больше не сможем встречаться».

Она вырвала руку у него из пальцев. В ее глазах сверкнуло неприкрытое отвращение, подобное ненависти, горевшей в глазах-полушариях ее нопала. «Хорошо! – глухо сказала она. – Очень рада, что ты так считаешь – потому что я тоже так считаю».

Она встала, повернулась и выбежала из квартиры.

Берк задумчиво допил кофе, подошел к телефону и позвонил Тарберту. Ему сообщили, что доктор Ральф Тарберт уже уехал в вашингтонское управление.

Берк налил себе еще чашку кофе и через полчаса позвонил в рабочий кабинет Тарберта.

Через десять секунд после того, как он назвал себя секретарше, в трубке прозвучал голос Тарберта: «Где тебя черти носили?»

«Это долгая и неприятная история. Ты занят?»

«Не слишком. Почему ты спрашиваешь?»

Изменился ли тон голоса Тарберта? Мог ли его нопал почуять таупту на расстоянии двадцати километров? Берк ни в чем не был уверен, он становился слишком пугливым и уже не доверял собственному суждению. «Мне нужно с тобой поговорить. Гарантирую, что ты заинтересуешься».

«Хорошо, – сказал Тарберт. – Ты приедешь в управление?»

«Я предпочел бы поговорить у себя в квартире – по нескольким весьма основательным причинам». Про себя Берк прибавил: «Главным образом потому, что я не смею выйти из квартиры».

«Хмм! – беззаботно откликнулся Тарберт. – Всё это звучит таинственно, даже зловеще».

«Я должен сообщить тебе зловещую тайну».

На другом конце провода наступило молчание. Наконец Тарберт осторожно заметил: «Следует ли допустить, что ты был болен? Или травмирован?»

«Почему ты делаешь такое допущение?»

«Твой голос звучит как-то странно».

«Даже по телефону? Вот как. Что ж, я действительно стал странным человеком. Единственным в своем роде, по сути дела. Я все объясню, когда мы увидимся».

«Приеду немедленно».

Берк откинулся на спинку кресла, ощущая облегчение и в то же время беспокойство. Подобно любому другому на Нопалгарте, Тарберт мог возненавидеть его с такой силой, что отказался бы ему помогать. Возникала деликатная ситуация, требовавшая исключительной предусмотрительности. В какой степени он мог довериться Тарберту? В какой степени Тарберт сможет поверить тому, что услышит? Берк уже несколько часов размышлял над этим, но все еще не принял никакого определенного решения.

Он молча сидел и смотрел в окно. По тротуарам шагали мужчины и женщины: читумихи, не замечавшие своих довольных и спокойных паразитов. Берку казалось, что нопал каждого прохожего оборачивался к нему, вглядываясь в окно его квартиры – хотя, может быть, это была игра воображения. Берк все еще не знал наверняка, выполняли ли полушария нопалов, каждое величиной с дверную ручку, функции органов зрения. Он обозревал небо: невесомые твари были повсюду, кружились тоскливыми стаями над толпами людей, завидуя своим более удачливым сородичам. Психически сосредоточившись, Берк замечал и многих других – невероятное множество нопалов, причем некоторые кружили непосредственно вокруг него, хищно выпучив голодные глаза. Сколько их было в гостиной? Берк посмотрел по сторонам: два, три… нет, четыре! Берк поднялся на ноги, подошел к лежавшему на столе чемоданчику, открыл его, вынул невесомый прозрачный мешок из псионного материала мертвого нопала. Раскрыв мешок, он подождал удобного момента и набросился на проплывавшего мимо нопала. Нопал ускользнул. Берк попробовал еще раз – и снова нопал успел отскочить в сторону. Они двигались слишком быстро, уклончивые и скользкие, как шарики ртути. И даже если бы ему удалось поймать и раздавить нопала, что тогда? Одним нопалом стало бы меньше среди миллиардов паразитов, заразивших планету. Охотиться за ними таким образом было таким же пустым занятием, как давить одного за другим отдельных муравьев.

Прозвучал дверной звонок; Берк подошел к двери и осторожно открыл ее. В коридоре стоял Ральф Тарберт в элегантном блестящем сером костюме и в белой рубашке с черным в крапинку галстуке. Случайный наблюдатель никогда бы не распознал в нем физика и математика. Его можно было принять за бульварного щеголя, за театрального критика, за архитектора-авангардиста, за успешного гинеколога; но о том, что Тарберт был одним из самых выдающихся ученых своего времени, догадаться было практически невозможно. Нопала на голове Тарберта нельзя было назвать выдающимся – он ни в коей мере не был так великолепен, как паразит госпожи Макриди. По-видимому, внешность и процветание нопала не зависели от умственных способностей его жертвы. Но глаза-полушария этого паразита смотрели на Берка так же злобно, как глаза любого другого нопала.