Шатун

С родных выселок выехали еще засветло, а к чужому сельцу подъехали, когда время далеко за полдень перевалило. В сельцо отправился один Малога, а все остальные спешились в ближайшем ельнике. Искар привлек окоченевшую ведунью под свой кожух, Ляна хоть и шипела сердито, но не сопротивлялась. Доброга с Осташем посмеивались да прислушивались к лаю собак.

— Мне надо было идти, — вздохнул Осташ. — Этот Булыга хитрован, надо полагать, обведет он Малогу вокруг пальца.

— Не обведет, — хмыкнул в рыжие усы Доброга. — Малога поумнее тебя будет, даром что не бакуня.

— Костер надо разложить да обогреться, — сказал Искар.

— Огонь под боком у Заячьих выселок разжигать не будем, — возразил Доброга. — Есть тут в десяти верстах жилище, вот там и заночуем в случае чего.

— А кто поставил это жилище на отшибе? — спросил Осташ.

— Урсы, наверное, — пожал плечами Доброга.

— А почему зайчатники его к рукам не прибрали? — не унимался Осташ.

— Может, прибрали бы, но слух прошел, что в том жилище водятся черти. Вот и обходят они его стороной.

— Зачем же ты тащишь нас в нечистое место? — возмутился Осташ.

— Вот тебе раз! — удивился Доброга. — Ты боготур у нас или нет? А Ляна Макошина ведунья. Будем надеяться, что вы обороните нас от чертей, если те шебаршить начнут. А места там бобровые. Вздумаешь городец ставить — лучшей земли не найти.

— А смерды с Заячьих выселок на него не будут в обиде? — спросил Искар.

— Зайчатники туда носа не кажут. Говорю же, проклятые места, почище нашего Поганого болота. А боготур в соседях им приятнее, чем черти.

— Ту нечисть еще изжить надо, — недовольно буркнул Осташ.

Искар засмеялся. Вообще-то Осташ чертей всегда побаивался. Черти побойчее леших будут, и уж если заведутся в глухом углу, то не враз от них отмахнешься.

— Земли там ничейные, — продолжал Доброга. — Поставит Осташ в тех местах боготурский городец, и народ к нему валом повалит. Тоже ведь на выселках без защиты да справедливого суда селиться страшновато. То печенеги налетят малой стаей, то шалопуги.

— Они будут налетать, а я отбиваться в этой глуши, у черта на рогах, — возмутился Осташ.

— А зачем еще боготур нужен, как не для того, чтобы земледельца оборонять? Неужто Велес брал тебя в свою дружину, чтобы ты отлеживал бока на городских лавках? Если стал боготуром, то служи людям.

Осташ в ответ только сердито фыркнул, ибо возразить Доброге ему было нечего. Правда, на городец много золота и серебра понадобится. И дружина для городца нужна, а мечникам пить-есть надо. Осташ-то не зря в Злату вцепился, за ней можно взять изрядное приданое, все же не простая девка, а княжья дочь. Вот только не было у Искара веры, что все сладится у Осташа с этой Златой. Наверняка ей богатый ган дороже нищего боготура.

Малога в сельце не задержался, вернулся живым-здоровым и, кажется, довольным проведенной встречей. Впрочем, по вечно смурному лицу Данборова братана трудно определить, в радости он или в печали.

— Самую малость мы припозднились, — сказал Малога. — По словам Булыги, Бахрам был здесь поутру вместе с ганом Гораздом. А ныне они отправились на дальнюю Рогволдову усадьбу, что в дневном переходе от Заячьих выселок.

— Как — на Рогволдову усадьбу?! — ахнул Доброга. — Неужели хазарский ган вздумал зорить князя?

— По сговору они действуют, — пояснил Малога. — Булыгу я не стал трясти, он ведь меня за сына Брыля принял, но, похоже, поладили Рогволд с Гораздом Осташевой головой.

— Вот тебе и божий ближник, — зло сплюнул Доброга. — Разжирели нашими трудами, а слово, данное простолюдину, держать не хотят.

Доброга сел на коня первым, все остальные последовали его примеру. Задерживаться у Заячьих выселок не имело смысла. Да и подмораживать к ночи стало изрядно. Доброга вел родовичей уверенно, но места кругом были глухие и лесистые, а потому и пугающие сумеречной непредсказуемостью.

— Ты куда нас ведешь? — удивился Малога. — Рогволдова усадьба в другой стороне.

— Никуда от нас усадьба не денется, — возразил Доброга. — А мне тут надо застолбить одно местечко.

— Какое еще местечко? — возмутился Малога.

— Через день-другой нам с тобой придется уходить из Данборова дома, — пояснил Доброга. — Ртов у нас становится все больше и больше, а земли, чтобы их прокормить, не хватает. Когда выделяли Лытаря, в сельце поднялся большой шум. Под другими крышами тоже хватает желающих отделиться. И Кисляевы, и Брылевы, и Жироховы, и Тучины братья и братаны тоже требовали свое, а выселковые земли уже уперлись в Поганые болота. Вот и соображай.

— Могли бы и летом сюда наведаться. Меня сейчас не земля, а Бахрам волнует.

— Успеется с Бахрамом. До Рогволдовой усадьбы день пути, а наши кони устали.

— Ну ты дал коням передых, — засмеялся Осташ, — двадцать верст крюка.

Доброга не отвечал ни на ворчание Малоги, ни на шуточки Осташа, а уверенно торил тропу по одному ему известным приметам. Заброшенное жилище выросло из-под земли неожиданно и много ранее, чем Искар рассчитывал.

— А ты говорил, что оно в десяти верстах от Заячьих выселок?

— Ну, может, менее, — согласился Доброга, въезжая в распахнутые ворота.