Шатун

Жучин захохотал, показав два ряда великолепных зубов, которыми можно было разгрызать не только мясо, но и кости. Горазд сердито покосился на развеселого купца, но не стал высказывать своего недовольства вслух.

— Почему бы кагану прямо не сказать берестянам, что он берет их под свою руку?

— А какой прок кагану от одного города? — Митус поморщился и отставил кубок в сторону.

— У кагана хватит сил не только на Берестень, — возразил Горазд.

— Кто ж спорит? — пожал плечами Жучин. — Но для того чтобы подмять под себя города, их придется жечь и зорить. Кагану достанутся одни головешки.

— Князья не пойдут добром под руку кагана и не откажутся от правды славянских богов, — махнул рукой Горазд.

— Нам не князья нужны, а обыватели, — сказал веско Митус. — Обыватель пойдет за тем, кто даст ему защиту и порядок. Ближников богов славянских следует избыть с этих земель не силой, а хитростью. Для этого нужно, чтобы простолюдины от них отвернулись и направили свои взоры на кагана. Ты, ган Горазд, Берестень под себя взял с умом, и каган тобой доволен, но если будешь здесь сидеть сиднем, то город у тебя из рук вырвут. Про боготура Рогволда я ведь сказал не шутя. Он готовится к захвату Берестеня, об этом у меня имеются верные сведения.

Про Твердиславова брата Горазд, конечно, слышал, но в расчет его не брал. Стены Берестеня крепки, защитников достаточно, и взять его с наскока не только Рогволду, но и князю Всеволоду будет непросто.

— Затевают что-то божьи ближники, — задумчиво проговорил Митус. — Не худо бы вызнать, что именно, ган Горазд. Ицхак тебе поможет. Прислушивайся к его словам, худого он тебе не присоветует.

Горазд в этом как раз не был уверен, но не стал спорить с Митусом. Молодой ган подосадовал на то, что Митус с Жучином, прожив в этих краях всего лишь семидницу, знают о том, что делается в округе, больше, чем он. Конечно, у Митуса и Жучина в окрестных градах и весях туча соглядатаев, но кто мешал Горазду подобными людишками обзавестись.

Объевшийся на пиру ган Митус отправился отдыхать, а Жучин остался и теперь лениво тянул из кубка красное вино, кося на Горазда насмешливыми глазами. Горазду чужак не нравился, но выставлять напоказ свою нелюбовь он не торопился. Ицхак богат, близок к кагану и, коли озлобится на Горазда, много крови ему сможет попортить.

— Не могу понять, Ицхак, что вас, иудеев, держит в наших землях. — Горазд поднялся и прошелся по гридне, разминая затекшие члены. — Золота у тебя с избытком, отъехал бы в чужие земли и доживал бы свой век в покое.

— Я еще слишком молод, Горазд, чтобы мечтать о покое. Да и люди в иных краях нисколько не лучше, чем в славянских землях.

— Что же они там, совсем без правды живут?

— Правда, к сожалению, у каждого своя, — вздохнул Ицхак.

— А ты хочешь, чтобы все по слову твоего бога жили?

— Один ряд на всей земле — к выгоде купца, — кивнул головой Жучин.

— Выгода купца для иных-прочих может полным разорением обернуться.

— И это бывает, — согласился Ицхак. — Но ты не будь олухом. Отдельные люди, случается, разоряются, но в целом край только богатеет.

— Отчего же тогда разорились славянские города? — прищурился Горазд.

Ицхак засмеялся и отставил кубок в сторону.

— У тебя есть ценный дар, ган, который редко встречается в людях, — ты любое слово подвергаешь сомнению. Люди обычно падки на посулы, а того не понимают, что посулы в мошну не положишь. Разоряли мы славянские города по приказу кагана, ибо в богатстве этих городов сила божьих ближников.

— А иной силы ты за ведунами не видишь?

— А в чем та сила? — удивился Ицхак.

— В правде славянских богов.

— Бог один, Горазд, и он на моей стороне.

— И в чем же правда твоего бога?

— Правда в том, что люди должны жить по заветам, моим богом установленным, и всем, кто против его ряда идет, не будет в жизни удачи.

— А за соблюдением божьих заветов следить будете вы, иудеи?

— Так ведь нет у Бога народа ближе, чем мы, — добродушно улыбнулся Жучин. — Кому, как не нам, судить о его правде. Ты ведь за ведунами и волхвами признаешь право суда? А чем, скажем, князья Яромир и Всеволод лучше ганов Митуса и Горазда?

— Они право суда унаследовали от отцов и дедов, — нахмурился Горазд. — Родовые старшины и простолюдины признают это право за ними.

— Признают, да не все! — напомнил Ицхак. — Старшина скифских и славянских родов в Хазарии уже в немалом числе поклонилась моему Богу.

— Из выгоды поклонилась! — в сердцах воскликнул Горазд.

— Так ведь выгода правит миром, — удивился его горячности Ицхак. — Если все это поймут, то людям много проще станет жить. Взять хоть бы тебя, ган, ты ведь в Берестене обосновался не по правде славянских богов, а по выгоде. И выгода эта не только твоя, но и городских обывателей. А если бы на градский стол взошел боготур Рогволд, то многим бы солоно пришлось от его буйного нрава. Вот тебе правда славянских богов, и вот тебе правда моего Бога. И по правде моего Бога ты кругом прав, Горазд, ибо в князья ты больше годишься, чем боготур Рогволд.