Щелкни пальцем только раз

– Да, в нем говорилось о ее делах, о том, что нужно привести все в порядок. Похоже, я остался ее единственным наследником.

– Жаль, что у нее нет состояния, которое она могла бы тебе завещать.

– Если бы оно у нее и было, она оставила бы его тому самому приюту для кошек. Завещанное кошкам съест все, что у нее было. На мою долю почти ничего не останется. Да мне ничего и не нужно.

– Она что, так любила кошек?

– Не знаю. Наверное. Я никогда не слышал, чтобы она о них говорила. Мне кажется, – задумчиво заметил Томми, – что ей нравилось говорить своим старым приятельницам, которые приезжали ее навестить: «Я кое-что оставила вам, милочка, в своем завещании» или «Эту брошку, которая тебе так нравится, я оставляю тебе». А по завещанию никто ничего не получил, все завещано кошачьему приюту.

– Я уверена, что она таким образом развлекалась, – сказала Таппенс. – Так и представляю себе, как она говорит это своим подружкам – или так называемым подружкам, потому что, как мне кажется, она по-настоящему никого не любила. Ей просто нравилось их напрасно обнадеживать. Настоящая старая чертовка, верно, Томми? И все– таки эта старая чертовка чем-то нам симпатична. Не так-то просто получать от жизни удовольствие, когда живешь взаперти в доме для престарелых. Нам нужно будет еще раз съездить в «Солнечные горы»?

– Куда задевалось второе письмо? То, что мне написала мисс Паккард? Ах, вот оно. Я положил его вместе с письмом от Рокбери. Да, она пишет, что там кое-что осталось, вещи, которые, как я понимаю, теперь принадлежат мне. Когда тетка туда переселилась, она взяла с собой кое-какую мебель. Ну и разные там личные вещи – платья и все такое прочее. Кому-то придется этим заняться. А еще письма. Я ее поверенный, значит, придется мне. Вряд ли там есть что-нибудь такое, что мы захотим взять себе, верно? Разве что письменный столик, который мне всегда нравился. Он, кажется, принадлежал еще дяде Уильяму.

– Ну что же, возьми его в память о нем, – предложила Таппенс. – А остальное, я думаю, лучше всего продать на аукционе.

– Значит, тебе вообще незачем туда ехать.

– А мне, наоборот, хотелось бы поехать.

– Хотелось бы? Ведь это так скучно.

– Скучно копаться в старых вещах? Вот уж нет. Я достаточно любопытна. Меня всегда интересовали старые письма и старинные драгоценности, и мне кажется, что глупо просто отсылать все это аукционисту и доверять посторонним копаться в них. Нет, мы поедем и разберем все сами, посмотрим, что стоит взять себе и чем распорядиться по-другому.

– Ты что, действительно хочешь ехать? Может быть, у тебя есть какие-нибудь другие соображения?

– Господи, – вздохнула Таппенс, – как скучно быть замужем за человеком, который все о тебе знает.

– Значит, у тебя действительноесть свои соображения?

– Не то чтобы серьезные.

– Полно, Таппенс. Не может быть, чтобы тебе действительно было интересно копаться в чужих вещах.

– В данном случае это мой долг, – заявила Таппенс. – Впрочем, есть одно соображение...

– Ну, давай выкладывай.

– Мне бы хотелось еще раз взглянуть на ту старушенцию.

– Что? На ту самую, которая считает, что позади камина спрятан мертвый ребенок?

– Да, я хочу еще раз с ней побеседовать. Интересно выяснить, что она имела в виду, когда все это говорила. Просто выдумала или в этом есть какая-то доля правды, сохранившаяся у нее в памяти? Чем больше я об этом думаю, тем более странными мне кажутся ее слова. Неужели она сочинила эту историю или действительно был когда-то мертвый ребенок, камин и все другое? Почему ей подумалось, что это мойребенок? Разве похоже, что у меня может быть мертвый ребенок?

– А как вообще можно определить по виду, что у женщины есть мертвый ребенок? – покачал головой Томми. – Я этого себе не представляю. Во всяком случае, Таппенс, поехать нужно, это наш долг, а ты можешь там заниматься своими мертвыми младенцами. Итак, решено. Напишем мисс Паккард, чтобы назначить день.

Глава 4 НЕ ДОМ, А ЗАГЛЯДЕНЬЕ

Таппенс глубоко вздохнула:

– Да, здесь все по-прежнему.

Они с Томми стояли на пороге «Солнечных гор».

– А почему, собственно, должно быть иначе?

– Не знаю. Просто у меня такое чувство... что-то связанное со временем. В разных местах время течет по-разному. В некоторых местах, когда ты туда возвращаешься, ты чувствуешь, что время летело стрелой и случилась масса разных событий – все изменилось. А здесь... Томми, ты помнишь Остенде?

– Остенде? Конечно, помню. Мы ведь там проводили медовый месяц.

– А помнишь, какая там была вывеска? Она висела над мастерской, где делали чемоданы, и ее вполне можно было прочитать как: «Время стоит на месте». Нам показалось, что это ужасно смешно.

– По-моему, это было не в Остенде, а в Нокие.

– Какая разница! Но вывеску ты помнишь? Ну так вот, здесь то же самое: время стоит на месте,ничего не происходит, никаких событий. Время остановилось. Все как всегда. Совсем как в волшебной сказке, только наоборот.