Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Петька смотрит в оцепенении и видит, как собака, опять взявши котенка за спину и подавив зубами, уносит его за выступ стены. Тогда на то место, где он был, выбегает пятнистая, такая же, как он, рыжеватая, длинношерстая, вроде ангорской, кошка. Это его мать. Она страшно нервничает, бьет хвостом и прислушивается. Потом она садится и глядит во все глаза, иногда вздрагивая, за выступ, куда бульдог унес ее котенка. Она не двигается. Ее глаза неотрывно направлены туда. Видно, как она нюхает розовым носиком и как вдруг все ее тело продергивает дрожь. Оттуда, из-за выступа, негромко и отчетливо слышен крик котенка и одновременно с ним хруст, а затем звук обрывается. Наконец оттуда выходит бульдог. Он медленно передвигается на мускулистых розоватых лапах, постукивая когтями, и несет котенка, обвисшего и мертвого. Он проносит его через двор мимо кошки, следя на камни стекающими яркими капельками крови.

Тогда обезумевшая кошка срывается с места, натянутая, с какой-то блестяще белой, необыкновенно волнующейся и распушенной шерстью, она бросается и мечется взад и вперед, нюхая в ужасном, сладострастно радостном волнении. И, подбежавши к каплям крови, нагибается к ним и принимается их слизывать. Она не может издать ни звука, но вся неотрывно, боясь пропустить каплю, лижет и прыгает от одной к другой.

VIII. Магазин

Второй щенок пошел ночевать опять к известковым бочкам и, свернувшись в углу, согрелся. «Главное – это близко от мостика, и она, – он надеялся, – Лидочка, опять придет к Гостиному двору. А я так и не дотронулся до ее руки. Покупать колбасу у Лютова. Она пройдет мимо. Я не упущу ее в третий раз. Я буду держаться рядом. А она так близко держала руку. Когда она поднималась, упираясь руками в снег, ее лицо все было около моей морды, – думает щенок. – Я ясно помню ее запах. Тут в конце Садовой склады и близко Гостиный двор с магазинами. Здесь я могу встретить ее в любом переулке. Тут лавки». Действительно, за каждым домом идут коротенькие переулки. В низких корпусах пустые витрины. По одному переулку щенок нечаянно вышел на пустую площадь. В середине ее стояли два барака и круглый дощатый сарай или карусель. Кое-где у ворот еще видна была из-под снега пробившаяся между камней трава. Эта пустота и тишина очень удивили щенка, но он, не обращая на них внимания, думал о Лидочке. На проступившем камне блестит копченая чешуя, или из замерзшей лужи торчит втоптанная шерсть. Валяется копыто с бело-красной обглоданной костью или рваная подметка с почерневшим гнилым рантом. Все эти следы, которые он обнюхивает, напомнили ему о поисках. Он делается все более торопливым, тем более что его подгоняет холод, но он не знает, куда ему нужно. Потом он выбежал на людные улицы и следит за уходящими фигурами, напоминающими далеко. Он пробует догнать многих, но всегда ошибается.

Много раз проходя вдоль стен Гостиного двора с пустыми черными витринами, щенок видит свое пробегающее длинное отражение с опущенной головой и вытянутым носом, совсем черное, за которым проходят люди. Потом в других витринах были расставлены вещи, на которые он не обращал внимания. Лидочки все не было. А уже день стал не таким светлым. Щенок случайно остановился возле одной из витрин и стал приглядываться к вещам, которые были за стеклом. Вдруг он внимательно уставился в угол витрины, хотя и не мог понять, что его остановило. В этой витрине была выставлена галантерея: подтяжки, пуговицы, нашитые в виде узоров, бумажные цветы в зеленых вазончиках, носовые платочки, вышитые мулине, разноцветные косынки, ремешки для часов, летние, в цветах и клетчатые, и большие черные дождевые зонтики с черными и рыжими ручками – не то костяными не то пластмассовыми. А в углу стояло несколько чемоданов и шляпных картонок. Один чемодан был большой, синий, с красивыми металлическими белыми уголками, другой совсем маленький, темно-зеленый, оба из так называемой фибры, обитой гранитолем. Оба они очень занимали щенка. Ему казалось, что сквозь стекло он слышит их запах. Такой же чемодан – маленький и зеленый – он видел у Лидочки под шалашом. Как одна вещь могла оторваться от нее, если она была с ней? А сам щенок – как может быть один? Эта болезненная непонятная отнятость, этот бедный пустой чемодан, который сам по себе не может быть без нее. Но он без нее – пустой. И вот другие вещи. Эта сумочка – внезапно увидел щенок – похожа на ту, которую она вчера держала и уронила. В своей руке. И вот все эти вещи он видит связанными с Лидочкой. Каждую он мог легко представить именно так. А их подлинность растравляет его тоску.