Щенки Земли

После получаса езды мы оказывались на заброшенной ферме, где продолжали наши за­нятия под сенью отягощенных плодами яблонь или, если была на то благосклонность Рокса­ны, обследовали ветхие постройки и покрытые ржавчиной механизмы. Правда, мы никогда не проникали в дом. Атмосфера присутствия Дингов держалась в нем все еще очень стойко, да и Роксана всякий раз категорически запрещала нам это.

Лишь годы спустя Роксана призналась нам в том, что мы и так знали, – это была ферма ее родителей, брошенная во время Великой разрухи 2003 года, когда экономика той части человечества, которая противилась Господству, пришла в полный упадок. Скунсы (их фами­лию еще можно было разобрать на почтовом ящике) добровольно привели детей в ближай­ший питомник – Шредер. Детей приняли, но родителей прогнали, потому что к тому времени так поступали с большинством пожилых добровольцев. Господам больше не были нужны дикие любимцы (которых никогда не удавалось как следует одомашнить), так как они стали теперь выводить собственных и, как казалось нам, любимцам, справлялись с этой работой гораздо лучше, чем Человек.

Главным образом из таких, как Скунсы, отвергнутых питомниками, и составилось то общество Дингов, каким мы знаем его сегодня. Этим, несомненно, объясняется и незрелость, так присущая многим из них и даже, пусть едва заметно, Роксане, – думаю, я уже обращал на это внимание читателя.

Было далеко за полдень. Роксана, уставшая читать, лениво обмахивалась надушенным носовым платком и предавалась воспоминаниям о прошлом, рассказывая Плуто о своем сельском детстве и о том, как изменился с тех пор мир. Она говорила о пьянстве отца по ве­черам в субботу и о том, как он жестоко избивал бедную мать Роксаны. Она никогда не была свидетельницей побоев, но все слышала и уверяла нас, что это было ужасно. Для нас с Плуто такие рассказы были подтверждением наших наихудших представлений о Дингах.

В тот день я, совсем недавно разбивший в кровь нос брату, был персоной нон грата, по­этому забрался на яблоню и устроился на такой высокой ветке, куда Плуто не посмел бы подняться. Там я решал в уме задачи по высшей математике, которую только что начал изу­чать. Внезапно появилась девочка примерно моих лет. Она висела в воздухе так близко, что я мог бы прикоснуться к ней. Вокруг ее обнаженного, бронзового от загара тела вились обрыв­ки гелиотропа, а белокурые волосы искрились в солнечном свете, словно сами люминесцировали.

– Привет, – сказала она. – Я – Дарлинг, Жюли. Дарлинг[2] – моя фамилия, но ты можешь звать меня просто Жюли. Хочешь поиграть со мной?

У меня отнялся язык. Я был так же шокирован ее привлекательностью (да, мне было только десять лет, но дети не бесчувственны к таким вещам, может быть, не так бесчувст­венны, как мы, взрослые), как и самой встречей в столь невероятных обстоятельствах.

Она приблизилась ко мне еще больше, улыбнулась (Жюли Дарлинг навсегда сохранила свою обаятельную улыбку с ямочками на щеках), и я понял – это было самоочевидно для любого хорошо воспитанного любимца, – что ее поддерживает невидимо присутствующий Господин. Создать условия антигравитации – для Господ пустяковое дело. Но внимания на­шего Господина не хватало даже на то, чтобы хоть изредка позволить нам полетать.

– Ты не на Сворке? – спросила она, видя, что я не решаюсь покинуть ветку, чтобы дви­нуться ей навстречу.

– Нет, и те двое тоже.

Роксана и Плуто уже поняли, кто наша гостья, но, находясь ниже нас с Жюли метра на три, не считали удобным включаться в разговор. Я тоже чувствовал себя неловко, но на меня что-то нашло.

– Ты любишь яблоки? – спросил я, срывая одно из окружавшего меня изобилия и пред­лагая ей. Она протянула было руку, но тут же отдернула ее с виноватым видом.

– Мой Господин полагает, что мне лучше отказаться, – объяснила она. – Он говорит, что пища такого сорта годится только для Дингов. Ты не Динго, а?

– О нет! – Я залился краской стыда, и Жюли засмеялась.

– Ты показался мне похожим на Динго.

Я сразу же сообразил, что она меня поддразнивает, потому что серьезного сомнения в том, что мы одомашнены, быть не могло. Динги носили одежду, тогда как любимцы (кото­рые никогда не стыдились своего тела) одевались только для театральных представлений или маскарадов либо (как Роксана) из упрямства.

– Если ты не Динго, почему бы тебе не доказать это и не оставить дурацкую ветку это­го старого дерева?

С той первой встречи и по сей день в присутствии Жюли Дарлинг я веду себя как по­следний дурак. Я последовал ее совету и в точном соответствии с законами Ньютона стал падать прямо на Роксану. Но тут же внутри меня что-то забавно екнуло, и я почувствовал, что подхвачен антигравитационным поясом, который поддерживал Жюли. Она с хихиканьем устремилась вниз и схватила меня за руку. В тот же момент я ощутил сеть Сворки, охватив­шую мой разум. Роксана упала в обморок. Плуто пытался привести ее в чувство. Каждый раз, как он шлепал ее по щеке, она издавала трогательный стон.