Щит и меч, № 4, 1995 (сборник)

— Что за чертовщина! — выругался Вадим. И кинув на сиденье бидончик с деньгами, заглянул под машину. Василий Корнеевич попытался сбежать, но Вадим в два прыжка догнал его. И Тимонин получил по лицу и волоком был подтянут к машине.

— Только попробуй пикни! — пригрозил Капитонов. И повторил ругательство: — Что за хреновина!

Борис Николаевич прикинул по времени — и Коваленко, и Захар Самсонов должны быть где-то рядом — и приоткрыл заднюю дверцу.

— Капитонов, вы что-то потеряли?

Вадим так крупно вздрогнул всем телом и так распахнулись его глаза, что можно было подумать: тряхнуло его током, и он сейчас же рухнет в обморок. Лицо стало белым как бумага.

Оглянувшись, он увидел уже знакомого ему Коваленко, могучего Захара Самсонова и, конечно, все понял.

— Подловили, как воробья. Без хлопот, без шума…

Отодвинувшись от дверцы, Борис Николаевич предложил:

— Садитесь!

— На какой срок? — выдавил из себя Капитонов.

— Это определит суд.

— Надо же, черт возьми! — заслонил потное лицо руками Вадим. — Какой я козел. Вы давно меня пасете, а я, как слепой огурец, суечусь, бегаю!..

Позади вплотную к нему придвинулся Самсонов, и Вадим напоследок пнул ногой Василия Корнеевича.

— У-у, подсадной гусь!

— Я ничего не знал! Это ты зря! — заблеял жалобно Тимонин. И у Бориса Николаевича возникла к нему антипатия.

— Беги, сдавай назад в сберкассу свои миллионы! — кивнул Васькин на бидончик. — Мы подождем.

— Он не знал! — зло сплюнул Вадим. И добровольно протянул руки: — У кого браслеты?! Кончай маскарад!..

Захар Самсонов достал из кармана наручники и защелкнул их на запястьях огромных лапищ Капитонова. У машины как-то сразу стало очень тихо.

— Оружие есть? — спросил Захар.

— У кого его нынче нет!

— Где? — снова спросил Самсонов.

— Ищи! Работай мозгой, а то только жрать милицейский паек горазд! — сверкнул глазами Вадим. Желанная добыча уж слишком просто ушла от него и мучила досада: — «Засекли, теперь все кончено. Маячили перед глазами миллионы, а получился срок», — эти горькие слова, будто кто-то повторял в нем самом.

Новенький пистолет Макарова нашли у него в потайном кармане под штаниной джинсов. Подождали пока Тимонин вернулся из сберкассы. Тот, довольный и счастливый, даже потерял где-то крышку от бидончика. «Как немного людям надо для благополучия, — подумал Борис Николаевич. — Лишь бы числились именные деньги на черный день, чуть-чуть не отнятые ворами, и Василий Корнеевич уже господин».

«Жигули» голубого цвета покатили в городское управление внутренних дел. День складывался так удачно, что даже никому из помощников капитана Васькина не верилось в столь легкую жизнь.

Капитонов по-прежнему был бледен — никак не мог отойти от неожиданного потрясения. Тимонин и эти люди его перехитрили, учли все предстоящие его замыслы и не оставили никакой надежды на спасение. Немигающие глаза Вадима словно остекленели, мысли остановились, как сломанные часы. Захар Самсонов и Коваленко, плотно стиснув его с боков, напряженно молчали — всем троим было тесно.

Когда уже выбрались на городское широкое шоссе, Борис Николаевич прибавил скорость. Захар Самсонов высунул локоть за опущенное стекло, вытер платком потный лоб и удивился:

— Не помню, чтоб кого-то так мирно брали!

На ладони у него синел и постоянно чесался ножевой шрам.

— Разве это плохо? — отозвался Коваленко. — Никому не нужна лишняя кровь.

Борис Николаевич еще в машине решил настроить Капитонова на допрос и глянул через зеркало в лицо арестованного.

— Вадим Григорьевич, чистосердечные признания облегчат вашу участь.

— Хы! — улыбнулся какой-то хищной улыбкой Капитонов. — Меня уже ничто не спасет, и вы это знаете, — огромное его тело вдруг начало трястись. — Н-не надо искать дураков!

За окнами «Жигулей» мелькали прохожие с изнуренными лицами. У водочного магазина толпилась огромная очередь — наверное, выкинули в продажу недорогое, местного розлива вино. Сквозь стекла витрин виднелись бутылки иностранных марок спиртного и разных напитков, баночные сосиски и местные, почерневшие от долгого лежания на прилавках колбасы. Никто не отвечал за их качество и дороговизну. Когда продукты теряли товарный вид, их отправляли на переработку, затем вновь везли в магазин… В стране путались понятия государственной и частной собственности. И каково было это наблюдать обездоленному народу.

— Ищете причину, почему люди скатываются к воровству? — спросил Капитонов.

— Вы не скатились, Вадим Григорьевич, вы умышленно воспользовались неразберихой в стране и ловите в мутной воде рыбку, — заметил Васькин.

— Да, но кто создал эту обстановку? Эту нищенскую рыночную экономику: купи-перепродай.

— А может, вы — страдалец за народ? — резко спросил Васькин. Лицо его пылало гневом.

Повернув голову к зеркалу, Вадим посмотрел на него долгим взглядом.