Щит царя Леонида

Я просмотрела журнал звонков. Ого, со вчерашнего дня куча звонков и все с одного и того же номера. Я с опаской нажала кнопку, там ответили сразу.

– Это ты, Лиса? Соизволила наконец! – рявкнул грубый мужской голос. – Где тебя черти носят, почему не отвечала?

– Хм… – Я сделала вид, что закашлялась.

– Говори толком! – орал голос в трубке. – Что с той девкой? Выяснил тот дебил, на кого она работала?

– Ну-у… – К счастью, от страха голос мой был хриплым.

– Что – ну? Не мекай уже, говори толком! – Его голос гремел у меня в ухе. – На кого?

– На Савицкого! – брякнула я первое попавшееся имя.

– Что-о? – Было похоже, что тот, в телефоне, ошарашен до предела, потому что он пустил забористым матом. – Этого не может быть, он же… такого не может быть!

Действительно, не может, я взяла эту фамилию с потолка, и непонятно, с чего этот тип в телефоне так завелся.

– Узнай подробности, как это может быть, – отругавшись, приказал голос.

– Невозможно, она уже того! – буркнула я в трубку. – Вовчик постарался.

Дальнейший мат я слушать не стала и отсоединилась, затем вообще выключила телефон.

– Спасибо тебе, дорогой! – Я чмокнула Димку в щеку, он немедленно облапил меня и вознамерился поцеловать серьезно.

За этим занятием и застала нас Светлана Сергеевна, которой срочно понадобился Димка, потому что у нее полетела бухгалтерская программа. Она посмотрела на меня кинжальным взглядом и поджала губы, как свекровь.

Ужасно хотелось показать ей язык, я удержалась немыслимым усилием воли.

У себя на рабочем месте я задумалась. Значит, ту девицу зовут Лиса. Не имя, а кличка. Оперативный псевдоним. Хотя, скорее, погоняло. И кажется мне, что Лиса выбыла из строя надолго, если не навсегда. Если бы она очухалась, то позвонила бы, отчиталась, нашла бы как со своим работодателем связаться. А так все молчит.

Ладно, меня она больше не побеспокоит, отдыхает, небось, в какой-нибудь больнице под чужим именем. Того типа со шрамом на чужом «Мерседесе» ко мне больше не пошлют, он у Лисы в подчинении ходил – подай, принеси, отвези, куда скажут. Вовчик у них только по мокрому делу, на остальное мозгов не хватает.

Я сама удивилась, до чего здраво рассуждаю. Значит ли это, что мне некого больше опасаться и жизнь моя снова войдет в привычную, устоявшуюся колею?

«А вот этого не надо, – тут же сказала я себе, – не хочу возвращаться к своей скучной унылой жизни. Дом, работа, вечером телевизор, утром поболтать с Антониной, потом снова работа… Ну, с Милкой куда-то сходить… нет, это не жизнь. Не настоящая жизнь».

К тому же вопрос с воспоминаниями остается открытым. Отчего я отчетливо помню только последний год своей жизни? Откуда я вообще взялась? Ах, ну да, мама должна знать. Но неужели мама – это такой же фантом, как мое киношное детство?

Все мое существо бурно сопротивлялось этому. Такого просто не может быть!

Я снова набрала мамин номер. Тот же ответ – номер не обслуживается. Мало того, все сообщения из моего телефона исчезли, как не было. Неужели я больше ничего про маму не знаю?

Я плотно зажмурила глаза и сосредоточилась, пытаясь поймать ускользающее воспоминание. Какой-то сквер, и трава зеленая, и листья на кустах еще не облетели. Была рядом со мной мама или нет? Не помню… вообще не помню ее лица. Волосы помню – густые, рыжеватые, кожа гладкая… полная такая женщина… вроде бы мы сидим с ней на лавочке, и солнышко припекает…

Но как я туда попала, в этот скверик? Может, там живет мама?

Тут перед глазами встало строение со светящейся буквой «М» над входом.

– Фрунзенская! – обрадовалась я. – Мне нужно метро «Фрунзенская!»

– Ты чего? – Милка подошла незаметно и дернула меня за рукав. – Шеф снова на взводе, как приехал из налоговой – так рычит на всех, как голодный тигр. Кофе ему принесла – так он мне его на голову чуть не вылил.

– Это потому, что ты кофе заваривать не умеешь, и он у тебя гадостный, – неожиданно для себя сказала я.

Вот уж это зря, ссориться с Милкой мне совсем не хотелось, все-таки мы с ней приятельствуем, обедаем вместе, вот в салон красоты она меня затащила.

Милка не обиделась, только посмотрела внимательно и сказала, что у меня неприятности. Машину, что ли, сильно побили?

Я вспомнила про авто и ушла с обеда, сказав Милке, что мне нужно в ГИБДД.

Однако вместо того, чтобы забрать машину, я поехала на станцию «Фрунзенскую».

Я свернула в переулок, в другой… ноги сами вели меня куда-то.

Теперь я шла по безлюдной улочке, сердце билось учащенно, неровно. Я остановилась, чтобы успокоиться, взять себя в руки. Я словно чего-то ждала, с тревогой и затаенным страхом.

Справа открылась дверь подъезда, на крыльцо вышла старушка с кошелкой, удивленно взглянула на меня и прошла мимо.

Я снова пошла вперед.

Это должно быть где-то здесь, совсем рядом. Очевидно, мы с мамой здесь встречались, и встречались не раз. Я помнила этот хмурый кирпичный дом с узкими, словно крепостные бойницы, окнами… и это кривое дерево… и даже эту каменную тумбу возле подворотни…

Но я так и не могла вспомнить мамино лицо.