Щит царя Леонида

Утром я проснулась сама, без будильника.

Немного полежала, стараясь упорядочить набежавшие мысли, но ничего не получилось. Как уже говорилось, я не люблю непонятное, а тут непонятным было все.

За каким чертом в мою квартиру приходила злодейская девица? Почему я ничего не помню про себя? Что за странная история с матерью? И наконец, чего хотел от меня тот человек, которого так боится соседка Софья Андреевна? Если, конечно, она ничего не придумала. Но она обычно ничего не придумывает.

Я прикинула так и этак и решила, что Софья хоть и зараза, каких мало, однако фантазия у нее слабовата, и придумать такое на пустом месте она вряд ли смогла бы. Да и зачем ей? И говорила вчера она со мной по-хорошему. Что, конечно, вызывает удивление, но может, она решила изменить свою жизнь и делать теперь всем добро? Смешно…

В общем, ни на один вопрос нет у меня ответа, и уверена я только в одном: если немедленно не встану, то точно опоздаю на работу, на кофе уже времени не остается.

Тут же пришла еще одна мысль: раз уж я – это не совсем я, то нужна ли мне эта работа? Таскаться каждый день, ловить на себе косые взгляды бухгалтера Светланы Сергеевны, опасаться шефа, ибо в гневе, как говорят, он страшен, заниматься скучнейшим учетом товаров, пить кофе, дурно сваренный Милкой… да зачем мне все это надо?

Хотелось послать все к черту, закрыться с головой одеялом и спать. Однако я призвала себя к порядку и засобиралась на работу.

Поискав на столике ключи от автомобиля, я вспомнила, что машина моя скучает в центре города у магазина женской одежды.

Ну, будем надеяться, что с ней ничего не случилось – не обидели ее злые люди, не поцарапали капот подростки, не нагадили на крышу мерзкие голуби, не прокололи шины бомжи. По аналогии я вспомнила, как проколола вчера шины этому дебилу Вовчику, и настроение сразу улучшилось. А вот интересно, что там произошло после того, как я ушла по-английски, не попрощавшись…

Вовчик очень не любил свою фамилию. Это чувство он пронес с самого раннего детства, и его легко понять – какому реальному пацану понравится носить фамилию Мартышкин?

В детстве Вовчик мечтал о серьезной, мужской фамилии. Как хорошо, например, звучит Владимир Львов… ну, на худой конец – Владимир Волков!

Эти фамилии звучат гордо, солидно, они сразу вызывают уважение, и прозвища от них образуются вполне приличные. А так… в детстве Вовчика называли или мартышкой, или обезьяной, или вообще шимпанзе… кому это понравится?

Говорят, некоторые человекообразные обезьяны, особенно шимпанзе, могут понимать до тысячи слов. Сам Вовчик понимал значительно меньше, и то через раз, но все равно сравнение с обезьяной считал для себя оскорбительным.

Вовчик был начисто лишен воображения, и единственным способом борьбы с такими несерьезными и обидными прозвищами он считал бить в рыло каждого, кто его так назовет. Поэтому с детства ему приходилось много и часто драться. От природы он был наделен большой силой и солидной мышечной массой, да еще много тренировался на одноклассниках и соседях по двору, так что к семнадцати-восемнадцати годам его называли исключительно Вовчиком. Это его устраивало.

Вовчик был лишен не только воображения. Соображал он тоже довольно плохо, зато хорошо умел решать вопросы и разруливать ситуации, требовавшие решительности и грубой физической силы. Поэтому, когда он нашел работу в некоей организации, или группировке, которая занималась подозрительными и явно незаконными делами, ему поручали в основном именно такие вопросы, и он за них охотно брался.

Честно говоря, ему нравилось бить и мучить людей. После таких упражнений он чувствовал себя свежим и полным энергии. Если на то пошло, ему нравилось их даже убивать, только потом нужно было аккуратно избавляться от тел. Вовчик делал это неоднократно, то есть рука у него была набита.

Когда ему поручили съездить в «жилконтору» и помочь Лисе, коллеге по организации (или группировке) разобраться с какой-то настырной девкой, он охотно согласился.

Согласился он по двум причинам, которые вряд ли осознавал: во-первых, как уже сказано, он любил свою работу, во-вторых, ему хотелось показать заносчивой и вредной Лисе, кто здесь главный.

А еще ему хотелось взглянуть на «жилконтору».

В принципе, Вовчик знал о существовании «жилконторы» – удобного места, где его коллеги по организации (или группировке) занимались вещами, требующими тишины и уединения, но до сих пор бывать ему там не приходилось.

Вовчик нашел здание по описанию, подошел к двери, но тут ему на телефон пришло сообщение.

Судя по номеру, отправила его Лиса. Она сообщила, что главная дверь «жилконторы» заперта, и нужно войти через запасную, ту, что находится в торце здания.

– В торце так в торце! – проворчал Вовчик. – Мне по барабану… хоть на крыше…

Неторопливо, вперевалку он обошел здание и действительно увидел в торце дверь, но она тоже оказалась заперта. Вовчик подергал ее, пару раз пнул ногой, но дверь не поддавалась – видно, была изнутри заперта на крепкий старомодный засов. Обычный замок не устоял бы перед напором Вовчика.